"Сигрид Унсет. Фру Марта Оули" - читать интересную книгу автора

окружения. Последние находили его очень милым, привлекательным мужчиной, и я
вполне соглашалась с ними и, таким образом, находилась под влиянием их
мнения в гораздо большей степени, нежели сама осознавала это.

Так я и плыла по течению, лелея свои собственные настроения и ощущения.

Хенрик устроил себе уютный холостяцкий дом в мансарде на Мункенвеен. М
ы с Отто часто проводили там вечера: я обыкновенно сидела на угловом
диванчике на террасе и болтала с Хенриком, который показывал мне свои
художественные поделки и папки с рисунками, а Отто сидел за роялем. Он в то
время серьезно увлекался музыкой, брал уроки у самой фру Онархей и разучивал
очень трудные вещи. Для меня эти тихие вечера у Хенрика были подлинным
отдохновением.
"Черт возьми! До чего же все благородно обставлено в доме у Хенрика! -
сказал Отто, когда однажды вечером мы возвращались домой. - У него все так
не похоже на другие дома, например, на наш".
"Да, это так, - согласилась я. - Но ведь в нашем доме все устроено
исключительно согласно твоему вкусу... и если тебе самому не нравится..."
"Господи помилуй, у нас чудесный, красивый дом, я просто имею в виду,
что он не такой оригинальный, как у Хенрика.
Ко всяким таким штукам я не так уж привычен, не знаю по-настоящему толк
в этом, - добавил он немного погодя. - Но знаешь, Марта... ты-то могла бы
устроить кое-что у нас в таком же духе".
Уж не помню, о чем нам с Отто довелось препираться как-то после обеда,
кажется, о каких-то пустяках. Я была ужасно раздражена, замучилась, снаряжая
детей на какой-то детский праздник. Мы сидели на террасе и пили кофе, и я
была такой непримиримой, что Отто не выдержал и заметил: "Черт побери, но
признай, что не всегда ты знаешь все лучше всех".
Тут как раз пришел Хенрик, а вслед за ним появились и дети бакалейщика
Хейдала, которые зашли за нашими детьми. Меня порой просто бесило наивное
восхищение Отто этими отпрысками крупного буржуа, особенно девочками,
напоминающими взрослых дам в миниатюре, казалось, он даже был польщен, что
эти дети снисходят дружбы с нашими. Теперь Отто сидел на веранде и внимал
маленькой Юдит, которая подробно расписывала все балы, на которых ей
довелось побывать за эту зиму, при этом девочка жеманилась и явно привирала.
Неожиданно послышались крики Эйнара и Халфреда, которые не поладили в
чем-то, и Отто бросился в детскую разнимать их.
Мы с Хенриком невольно переглянулись и обменялись улыбками. Я
смутилась, Хенрик, кажется, тоже. Чтобы как-то сгладить это свое смущение, я
сама впервые завела откровенный разговор о наших с Отто отношениях. "Он
ничего не замечает", - сказала я, как бы в оправдание ему, но мои слова
прозвучали как обвинение.
"Да, он не замечает, что ты не такая, как все", - сказал Хенрик,
пытаясь оправдать друга, но вышло это неубедительно.
Вернулся Отто, он поднял меня со стула и поцеловал.
"Правда Марте очень идет это платье? Разве она у меня не красавица?"
Он сказал это, несомненно, чтобы загладить запальчивость в недавнем
споре. И тут же ушел.
"Ну, что же, поздравляю с новым платьем", - сказал Хенрик, взглянув на
меня. И тут же отвел глаза.