"Сигрид Унсет. Фру Марта Оули" - читать интересную книгу автора

рукой. Потом вдруг резко поднялся и, пробормотав что-то вроде "спокойной
ночи", схватил свою шляпу со стола и стремительно направился к выходу.
Я стояла в раздумье и смотрела ему вслед, когда вошла горничная и
доложила, что Ингрид плохо себя чувствует и мне следует пойти к ней. У
девочки болел животик, ее стошнило, и она громко плакала. Я немного
успокоила ее и пыталась уложить в кроватку, но она стала противиться, ей
хотелось остаться спать у мамы на ручках.
Я сидела на диване в гостиной, держа ее у себя на коленях, когда вдруг
заметила чей-то силуэт за окном. Я вздрогнула. Уложив Ингрид, которая к тому
времени уже заснула, на диван, я вышла в сад.
Это был Отто. Голос мой дрожал от страха, неловкости, необоснованного
чувства вины.
"Боже мой, ты стоишь здесь и подглядываешь?"
В это время проснулась наша малышка и с удовольствием позволила папочке
отнести себя в постельку. Я снова представила себе Отто стоящим в темном
саду и заглядывающим в окно. "Как это все, право, странно с твоей стороны -
стоять здесь и подглядывать", - сказала я недовольно.
Отто засмеялся и крепко обнял меня.
"Ну что ты, Марта! Разные бывают у людей причуды. Я вошел в наш сад и
увидел свет в гостиной. И мне пришло в голову: а что, если вообразить, что я
- не я, а какой-то незнакомец, который неожиданно оказался у нас в саду в
эту весеннюю ночь и заметил свет в окошке? И вот, войдя в эту роль, я
углубился в сад и подошел к дому, чтобы посмотреть, что за люди живут здесь.
Проходя через сад, я увидел в окне прекрасную молодую даму с прелестным
ребенком на руках. Боже мой, я стоял и завидовал самому себе!"
Тут Отто вновь залился своим звонким, сочным мальчишеским смехом,
притянул меня к себе и поцеловал. Это был долгий, нежный, настоящий поцелуй.
Тесно прижавшись друг к другу, мы обошли лужайку, засаженную розами.
"Скоро мы пойдем и ляжем в постельку, мое сокровище", - прошептал Отто.
Мы шли, держась за руки, и вот что я вдруг услышала между поцелуями: "Ты
знаешь, по-моему, Ингрид и вправду еще мала, чтобы бывать на детских балах".
Его слова были как ушат холодной воды. Этого еще не хватало в придачу
ко всем треволнениям сегодняшнего дня. Я тихонько высвободилась из объятий
Отто, и мы вошли в дом. Когда мы оказались в спальне, я осторожно отстранила
его от себя, сославшись на головную боль.
"К ужину приходил Хенрик, у него тоже разболелась голова; было так
душно, вероятно, будет гроза".
Отто согласился, что гроза надвигается, и стал соображать, стоит ли
оставлять открытым окно, и решил, что стоит. Ведь, если загремит гром, он
проснется.
Я лежала, закрыв глаза и со страдальческой улыбкой подставив Отто щеку
для поцелуя. Он поцеловал меня, погладил мой лоб и пожелал, чтобы головная
боль скорее прошла, а потом так грохнулся на свою кровать, что она
затрещала.
Мне вспомнилась сказка о Синей Бороде, о том, как девушка терла пятно
крови на ключе: чем больше она терла, тем сильнее и отчетливее оно
проступало.
Во многом виной тому была моя неопытность, в самом деле, у меня в
буквальном смысле не было никакого опыта. Познакомившись с Отто, я не имела
никакого понятия о любви. Вот я и привыкла смотреть на себя его глазами, и