"Сигрид Унсет. Фру Марта Оули" - читать интересную книгу автора

до
конца. Он так чтил "долг" и верность, что ему и в голову не могло прийти,
чтобы мужчина и женщина, вступившие в брак по любви, имевшие семейный очаг и
детей, могли вдруг стать настолько чужими друг другу. А я-то считала, что он
просто ничего не видит.
Из наших теперешних разговоров я узнала о его тогдашних страданиях,
но
теперь для него это всего лишь отблеск былого. Все это уже не имеет для него
значения. Оказалось, что ему легко было уверовать, теперь он весь -
воплощенная вера.
Он спросил меня, не хочу ли я причаститься вместе с ним.
"Только если ты не хочешь, то не надо. Ведь ты не можешь на многие вещи
смотреть так же, как я, ведь ты целиком принадлежишь жизни... Понимаешь, не
нужно этого делать ради меня. Причастись, если у тебя лежит душа к этому".
Я была так рада, что тут же согласилась, он прямо весь просиял.
Каждый день я читаю ему вслух Библию, и мы ведем душеспасительные
разговоры. Ему нельзя много говорить, его тихий хриплый шепот то и дело
срывается, и я постоянно наготове с полосканием и питьем.
Его рассуждения уже не кажутся мне такими чуждыми, и в этой игре в веру
есть даже какое-то утешение. Конечно же, в христианстве весьма ощутима
внутренняя стройность и гармония, как будто стоишь в высоком соборе с
цветными витражами, только я ведь никак не могу отвлечься от мысли, что
подлинный мир и настоящий свет находятся там, за стенами собора.
Боже Всемогущий, какое отчаяние охватывает меня при мысли, что конец
близок. А я все лгу и лгу, не осмеливаясь произнести вслух ни слова правды.

Часть третья. РАЗРОЗНЕННЫЕ ЛИСТКИ

Лиллеруд, июль 1904 г.
Господи, но что же я в самом деле за человек? Я всегда считала себя
умной и доброй. Да, я совершила большой грех, но почему-то думала, что вина
лежит не на мне. Теперь все предстает передо мной совсем в другом свете.
Теперь я осознаю, что была слепа и не способна на взаимопонимание, как никто
другой. Моя жизнь совсем разбита. И причина наверняка где-то внутри меня
самой.
Когда я обвожу взглядом комнату, где в кроватках почивают мои детки, я
начинаю размышлять о том, какие разочарования и трагедии могут ждать меня в
будущем. Неужели мне суждено так или иначе потерять их, как и многое другое
в жизни? Мне представляется, что вся моя жизнь - это цепь неудач и
несбывшихся надежд, которые покидали меня, но причина всего этого кроется во
мне самой. Я так устала от всего, что даже не представляю, как жить дальше;
пережив столько несчастий, я оказалась сломлена и подавлена и уже просто не
осмеливаюсь подняться.
Я беру бумагу и письменные принадлежности, чтобы ответить на письмо
Хенрика. Я перечитываю его еще раз и ощущаю в нем искру былого чувства, но
мне самой нечем ответить на это. И все же я не могу сказать, что его письмо
оставляет меня равнодушной, мне приятно, что я небезразлична ему. Не думаю,
чтобы нам с ним довелось еще когда-нибудь свидеться в этой жизни, но все же
приятно сознавать, что там, в Нью-Кастле, он вспоминает обо мне с теплотой.
Наверное, он и впрямь глубоко привязан ко мне. По натуре-то он верная душа.