"Хью Уолпол. Тарнхельм (ужастик)" - читать интересную книгу автора

четырех песнях".
Такая склонность к поэзии, плюс тот факт, что моя мать до свадьбы
считалась чуть ли не безнадежно больной, навела моих родителей на мысли о
близком их сходстве с четой Браунингов, и у отца даже имелось для мамы
особое уменьшительное прозвище, удивительно похожее на знаменитое и
отвратительное "Ба".
Я рос хрупким ребенком. В нежном возрасте восьми лет меня отправили в
Частную Академию мистера Фергюсона, а каникулы я проводил нежеланным
гостем то у одних, то у других родственников.
"Нежеланным" оттого, что я, как представляется мне теперь, был довольно
непростым ребенком, которого трудно понять. Из родни у меня имелась
престарелая бабушка в Фолкстоне, две незамужние тетушки, делившие
маленький домик в Кенсингтоне, тетя, дядя и выводок двоюродных братцев и
сестриц в Челтнеме и два холостых дядюшки в Камберленде. Все эти
родственники, кроме двух дядюшек, уже успели поочередно внести должный
вклад в заботу обо мне, и ни к кому из них я не питал особой привязанности.
В те дни детьми не занимались так, как сейчас. Я был худеньким бледным
очкариком, до боли мечтающим о любви, но не знающим, как ее добиться;
сдержанным внешне, но в душе эмоциональным и чувствительным.
Из-за плохого зрения в играх не блистал, зато читал гораздо больше,
нежели то было для меня полезно, и весь день и добрую часть ночи напролет
рассказывал сам себе всевозможные истории.
Похоже, все мои родичи один за другим устали от меня и наконец было
решено, что пора поучаствовать и камберлендским дядюшкам, братьям моего
отца старшим представителям большой семьи, в которой он был самым младшим.
Дяде Роберту, насколько я понял, было уже под семьдесят, а дяде Констансу
лет на пять меньше. Помнится, имя "Констанс" с самого начала показалось
мне смешным именем для мужчины.
Дядя Роберт владел Файлдик-Холлом, сельской усадьбой, расположенной
между озером Уостуотер и маленьким городишкой Сискейл на побережье. А дядя
Констанс уже много лет жил с дядей Робертом. И вот, после должного
количества внутрисемейной переписки, было постановлено, что я проведу
Рождество того самого 1890 года в Файлдик-Холле.
К тому времени мне как раз исполнилось одиннадцать и я, надо думать,
являл собой зрелище довольно смешное, если не жалкое тощенький, нервный,
застенчивый, большелобый и в огромных очках. Любой новый поворот судьбы
всегда вызывал у меня смешанное чувство страха и восторга. А вдруг, на
этот раз все-таки произойдет чудо я обрету друга или удачу, а не то
каким-либо непредсказуемым способом покрою себя славой и наконец стану
тем, кем давно мечтал стать героем?
Я обрадовался, что проведу Рождество в новом месте, а не там, где уже
был, особенно же не в Челтнеме. Безжалостные кузены и кузины вечно
дразнили и обижали меня, а впридачу шумели с утра до вечера, тогда как мне
больше всего на свете хотелось, чтобы меня оставили в покое и позволили
спокойно почитать. К тому же, насколько я слышал, в Файлдике была
изумительная библиотека.
Тетя посадила меня в поезд. Дядя перед отъездом подарил мне один из
самых кровопролитных романов Гаррисона Айнсворта, "Ланкаширские ведьмы", и
пять шоколадных батончиков, так что путешествие мое было столь безоблачно
счастливо, как бывает лишь в детстве. Я мог читать в свое удовольствие