"Хью Уолпол. Тарнхельм (ужастик)" - читать интересную книгу автора

померкло. По мере того, как день ото дня мои наблюдения пополнялись все
новыми и новыми фактами, я начал помышлять о побеге и, наверное, не будь
Боба Армстронга, и впрямь сбежал бы к тетушкам в Кенсингтон.
Собственно говоря, именно поведение Армстронга и побудило меня начать
все эти наблюдения, конец коих был столь ужасен. Ибо, услышав, что дядя
Роберт водил меня в свою Башню, Боб пришел в страшный гнев. Я никогда еще
не видел его таким сердитым огромное тело ходило ходуном от напора чувств,
и он так сжал меня в объятиях, что я даже вскрикнул от боли.
Он потребовал, чтобы я пообещал ему, что больше никогда не пойду туда.
Что? Даже с дядей Робертом? А с дядей Робертом особенно. И тут,
оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не слышит, мой
старший друг шепотом принялся на все лады проклинать дядю Роберта. Я
донельзя удивился ведь одним из непреложнейших законов Боба была верность
хозяину. Как сейчас вижу нас двоих, стоящих на мощеном полу конюшни в
последнем слабеющем свете белесых сумерек, пока лошади переступают с ноги
на ногу в своих стойлах, а на небе одна за другой зажигаются крошечные
яркие звездочки, мерцающие среди торопливых облаков.
Я тут не останусь. слышу я бормотание Боба. Нет уж, дудки. Не останусь!
Привести ребенка в...
С того момента я сделался объектом его особенно тщательной и неусыпной
опеки. Даже не видя Боба, я все равно чувствовал на себе взгляд его добрых
глаз, и сознание того, что меня необходимо охранять, лишь усиливало
владевшие мной беспокойство и смятение духа.
Следующее, что бросилось мне в глаза это что все слуги в доме были
новые и никто не прослужил здесь дольше месяца-двух. А потом, за неделю до
Рождества, ушла и экономка. Дядю Констанса, похоже, это обстоятельство не
на шутку переполошило, тогда как дядя Роберт остался абсолютно невозмутим.
Теперь я перехожу к дяде Констансу. Столько лет спустя, кажется почти
невероятным, как ясно и отчетливо я помню его дородность, безупречную,
сверкающую опрятность, его дендизм, цветок в петличке, маленькие, до
блеска начищенные ботинки, тонкий, женоподобный голос. Он, думается, был
бы со мной добр, если бы посмел, но что-то удерживало его.
И вскоре я выяснил, что именно - страх перед дядей Робертом.
Мне хватило и одного дня, чтобы обнаружить, что он находится под
сильнейшим влиянием своего брата. Он не решался и слова сказать, не
поглядев предварительно, как дядя Роберт к этому отнесется; не предлагал
ни единого плана, не заручившись поддержкой брата; и я в жизни не видел,
чтобы человек чего-либо так боялся, как дядя Констанс боялся малейшего
выражения неудовольствия на лице дяди Роберта.
Потом до меня дошло и другое самому дяде Роберту ужасно нравилось
играть на страхе своего брата. Я еще недостаточно разобрался в их жизни,
чтобы понять, что этот страх служил оружием, которым дядя Роберт
пользовался без зазрения совести но что страх этот был силен и
всепроникающ, понял даже я, невзирая на молодость и неопытность.
Словом, так обстояли дела за неделю до Рождества. Погода стояла
ненастная, бушевали резкие, пронзительные ветра. Казалось, вся природа
пришла в неистовство. Лежа по ночам в постели и слушая завывания ветра в
камине, я воображал порою, что в общем гуле различаю удары волн о берег,
вижу, как пенятся и ярятся черные воды Уостуотер под Осыпями. И я подолгу
лежал без сна, мечтая оказаться в объятиях крепких рук Боба Армстронга и