"Джон Апдайк. Кентавр" - читать интересную книгу автора

подобралась к горлу, и ему теперь казалось, будто мозг его - это кусок
мяса, который он поднял высоко на тарелке, спасая от хищных зубов.
Несколько мальчишек в ярких рубашках всех цветов радуги, вскочив в грязных
башмаках на откидные сиденья парт, со сверкающими глазами продолжали
травить своего учителя. Невозможно было вынести этот содом. Колдуэлл
заковылял к двери и закрыл ее за собой под звериный торжествующий рев.
Он брел по коридору, и оперенный хвост стрелы при каждом его шаге скреб
по полу. Металлический скрежет и жесткое шуршание сливались в противном
шарканье. В животе перекатывалась тошнота. Длинные тускло-желтые стены
коридора качались перед глазами; двери с квадратными матовыми стеклами и с
номерами классов казались пластинами какой-то опытной установки,
погруженными в радиоактивную жидкость и излучавшими детские голоса,
которые мелодично выговаривали французские слова, пели религиозные гимны,
разбирали вопросы из учебника социологии. _Auez-vous une maison jolie?
Oui, j'ai une maison tres jolie [У вас красивый дом? Да, у меня очень
красивый дом (франц.)], за золото хлебов в полях, за горы в солнечных
лучах, за зелень щедрую равнин в ходе нашей истории, дети_ (это голос
Фола), _авторитет федерального правительства, его власть и влияние
возросли, но мы не должны забывать, дети, что наша страна была создана как
союз суверенных республик_, Соединенные, _господь благослови мой край и
братства свет благой, над праведной землей..._ - Красивое песнопение
продолжало неотвязно звучать в ушах Колдуэлла. - _Над морем воссияй_.
Слышал он этот вздор, и не раз. Впервые еще в Пассейике. Как поразительно
он переменился с тех пор! Ему казалось, что верхняя его половина уходит в
звездную твердь и плывет среди вечных сущностей, среди поющих юных
голосов, а нижняя все глубже увязает в трясине, которая в конце концов его
поглотит. Стрела, задевая об пол, всякий раз бередила рану. Он старался не
наступать на больную ногу, но неровное цоканье остальных трех его копыт
было таким громким, что он боялся, вдруг какая-нибудь из дверей
распахнется, выйдет учитель и остановит его. В эту отчаянную минуту другие
учителя казались ему пастырями ужаса, они грозили снова загнать его в
класс, к ученикам. Живот сводила медленная судорога; и возле стеклянного
шкафа со спортивными призами, смотревшего на него сотней серебряных глаз,
на блестящем натертом полу он, не замедлив шага, оставил темную парную
расползающуюся кучу. Его широкие пегие бока дрогнули от отвращения, но
голова и грудь, как носовая фигура тонущего судна, были упорно устремлены
вперед.
Его влекло бледное, водянистое пятно над боковой дверью. Там, в дальнем
конце коридора, сквозь окна, зарешеченные снаружи для защиты от дикарей, в
школу просачивался дневной свет и, увязая в плотном маслянистом сумраке,
вздувался пузырем, как вода в резервуаре с нефтью. К этому голубоватому
пузырю света и толкал инстинкт мотылька высокое, красивое, двуединое тело
Колдуэлла. Внутренности его корчились от боли; шероховатые щупальца шарили
по небу. Но он уже предвкушал первый глоток свежего воздуха. Стало
светлей. Он толчком распахнул двойные застекленные двери, грязное стекло
которых было забрано металлической сеткой. Когда он сбегал вниз по
короткой лестнице на бетонную площадку, стрела, взвихривая боль, билась о
стальные стойки перил. Кто-то из учеников мимоходом нацарапал карандашом
на поблескивавшей в полумраке глянцевитой стене ругательство. Колдуэлл,
решительно сжав зубы и в страхе зажмурившись, ухватился за латунную ручку