"Джон Апдайк. Кентавр" - читать интересную книгу автора

двери и протиснулся наружу.
Из ноздрей у него вырвались две пушистые струи пара. Стоял январь.
Ясное, синее небо сияло над головой, неотвратимое и все же таинственное.
Огромная, ровно подстриженная лужайка за школой, обсаженная по углам
соснами, зеленела в разгар зимы. Но зелень была мерзлая, жухлая, отжившая,
ненастоящая. За школьной оградой, погромыхивая на рельсах, полз в Эли
трамвай. Почти пустой - было одиннадцать утра, и все ехали в другую
сторону, в Олтон, за покупками, - он слегка раскачивался, и плетеные
соломенные сиденья рассыпали сквозь окна золотые искры. Здесь, среди
беспредельного и величественного простора, боль присмирела. Съежившись,
она уползла теперь в лодыжку, угрюмая, злобная, уязвленная. Причудливая
фигура Колдуэлла исполнилась достоинства: его плечи - узковатые для такого
большого существа - расправились, и он шел пусть не величественным шагом,
но со сдержанной стоической грацией, отчего хромота словно вливалась в его
поступь. Он свернул на мощеную дорожку меж заиндевелой лужайкой и смежной
с ней автомобильной стоянкой. У его брюха, сверкая под белым зимним
солнцем, скалились радиаторы автомобилей; царапины на хромированном
металле переливались, как бриллианты. От холода у него перехватывало
дыхание. Позади, в оранжево-красном кирпичном здании школы, зазвенел
звонок, распуская учеников, которых он бросил. Школьники с ленивым
утробным гулом переходили из класса в класс.
Гараж Гаммела примыкал к территории олинджерской школы, отделенный от
нее лишь узким, неровным асфальтовым ручейком. И это было не просто
случайное соседство. Прежде Гаммел много лет подряд был членом школьного
совета, а его молодая рыжеволосая жена Вера и теперь преподавала
физкультуру девочкам. Многие ученики и учителя были клиентами гаража.
Старшеклассники ставили сюда на ремонт свои потрепанные машины, а младшие
ребятишки бесплатно накачивали баскетбольные мячи. Сразу же за дверью, в
большой комнате, где у Гаммела хранились счета и кучами громоздились
закопченные каталоги запасных частей, а на двух деревянных столах,
сдвинутых вплотную, в беспорядке были разбросаны старые потрепанные
газеты, бумаги и пухлые пачки розовых квитанций на ржавых наколках, стоял
ящик из тусклого стекла с зигзагообразной трещиной на крышке, заклеенной
пластырем для шин, полный сластей в хрустящих обертках, и дожидался
монеток из детских карманов. Здесь, на нескольких замасленных складных
стульях, расставленных в ряд возле цементной ямы глубиной в пять футов,
куда машина могла въехать прямо с улицы, учителя порой - правда, в
последнее время все реже - сиживали в полдень, покуривали, жевали
карамели, орехи в шоколаде, сосали драже от кашля с фабрики Эссика и,
поставив туго зашнурованные, начищенные до блеска ботинки на загородку
вокруг ямы, давали отдых своим истерзанным нервам, пока внизу, в
трехстенной яме, темнолицые помощники Гаммела заботливо обмывали
автомобиль, как огромного металлического ребенка.
К главному и самому большому помещению гаража вела покатая
асфальтированная дорога, асфальт был разбитый, растресканный, весь в
колдобинах и пятнах, вспученный, как застывший поток лавы. В широких
зеленых воротах, куда въезжали автомобили, была дверь в человеческий рост,
а на ней, под щеколдой вкривь и вкось было наляпано синей краской:
"ЗАКРЫВАЙТЕ ДВЕРЬ". Колдуэлл поднял щеколду и вошел. Пришлось повернуться,
чтобы закрыть дверь, и раненую ногу ожгло болью.