"Джон Апдайк. Кролик вернулся (Кролик-2)" - читать интересную книгу автора

отъевшемся заду, ту самую страну, которая с рождения кормит их добротной
снедью.
Чарли приподнимается.
- Я, пожалуй, пойду. Это уже слишком.
- Не уходи, - просит Дженис. - Он сам не знает, что говорит. Он на этом
совсем рехнулся.
- Ага, не уходи, Чарли, оставайся, ублажи психа.
Чарли снова опускается на скамью и размеренно произносит:
- Я хочу понять твои рассуждения. Расскажи-ка про то, какой снедью мы
кормили Вьетнам.
- Господи, об этом и речь. Да мы превратили бы эту страну во вторую
Японию, если б они нам позволили. Только этого мы и хотели - сделать их
страну счастливой, богатой, проложить шоссейные дороги, построить
бензоколонки. Бедный старина Джонсон выступал по телевидению, как Христос,
со слезами на глазах - неужто ты не слышал? Он же чуть ли не предлагал
превратить Северный Вьетнам в наш пятьдесят первый чертов штат - только бы
они перестали бросать бомбы. Мы просим их провести выборы, любые выборы, а
они бросают бомбы. Ну что тут можно поделать? Мы готовы жертвовать собой -
такова наша внешняя политика - ради этих маленьких желтых людишек, мы хотим
сделать их счастливыми, а ребята вроде тебя сидят в ресторанах и ноют:
"Господи, до чего же мы прогнили".
- Я считал, что это не они, а мы бросаем бомбы.
- Мы прекратили, прекратили - вы же, либералы, устраивали тут марши, и
чего мы этим добились? - Кролик пригибается и отчетливо произносит: - Ни
ши-ша!
Перешептывающаяся парочка в другом конце зала с удивлением посмотрела
на них; семейство, сидящее на расстоянии двух кабинок, перестало шуметь и
слушает. Нельсон отчаянно покраснел; печальные, пылающие глаза запали.
- Ни шиша, - уже тише повторяет Гарри. И пригибается к скатерти так,
что голова оказывается совсем рядом с подрагивающими маргаритками. - Теперь
ты, очевидно, скажешь "напалм". Ей-ей, магическое словцо. Это ничего, что
они там уже двадцать лет кряду заживо хоронят деревенских старейшин и палят
из минометов по больницам, - и благодаря напалму они стали теперь
кандидатами на премию мира, как Альберт Швейцер. Чтоб их всех! - Кролик
снова заговорил громко: он становится непримирим при мысли о предательстве и
неблагодарности, марающих флаг, пачкающих его самого.
- Гарри, ты добьешься того, что нас отсюда выставят, - произносит
Дженис, но Кролик видит, что она по-прежнему окружена кольцами счастья,
словно булочка жаром печи.
- Я начинаю его понимать, - говорит ей Ставрос. - Если я правильно
усек, - обращается он к Кролику, - мы выступаем в роли мамаши, которая
пытается заставить непослушного ребенка принять лекарство, от которого он
поправится.
- Правильно. До тебя дошло. Мы именно такая мама. И большинство хочет
принять лекарство, до смерти хочет, а несколько психов в черных пижамах
готовы скорее заживо всех похоронить. А твоя какая теория? Что, мы ринулись
туда за рисом? В угоду дядюшке Бену
Кролик спрашивает:
- Ты служил в армии?
Ставрос передергивает плечами, потом распрямляет их.