"Джон Апдайк. Кролик успокоился (Кролик-4)" - читать интересную книгу автора

правый ряд, а стрелка спидометра сдвинулась влево, ниже отметки шестьдесят
пять. "Камаро" с откинутым верхом пронесся мимо - за рулем краля цвета какао
в серой фетровой шапочке бортпроводницы, подбородок вперед, губы оттопырены,
на него даже глаз не скосила. Это его тоже задело. Багажник и бампер у
"камаро" сконструированы таким образом, что, когда едешь сзади, кажется,
будто перед тобой маячит огромный рот, две пухлые металлические губы,
раздвинутые в злобном шипении. Не исключено, что именно в этот момент в душе
у Гарри и поселился холодок страха.
Когда дорога наконец приводит вас к аэропорту, вы видите длинное,
низкое, белое строение, и если бы не внушительные габариты, его можно было
бы принять за одну из бесчисленных лечебниц для нокаутированных солнцем
пациентов, где им готовы прийти на помощь дантисты или массажисты,
специалисты по артрозам и остеохондрозам, кардиологи, юристы широкого
профиля и эксперты по вопросам, связанным с медицинским обслуживанием, -
словом, одну из тех лечебниц, которыми обсажены бульвары штата Флорида,
посвятившего себя заботам о престарелых. Вы припарковываете машину на
стоянке всего в нескольких шагах от автоматически раздвигающихся дверей из
тонированного коричневого стекла: все в этом штате устроено так, чтобы вы
чувствовали на себе его неусыпную материнскую заботу. Наверху, где встречают
прибывающие самолеты, внутреннее пространство разделено на длинные низкие
отсеки и выдержано в благородном бархатисто-сером тоне, как форменная
шапочка на голове у нахалки стюардессы; пространство заполнено музыкой
особого сорта - ее дело создавать фон и замечать ее начинаешь, только когда,
предположим, вдруг останавливается снующий туда-сюда лифт или дантист
выключает свою бормашину. Негромкий перебор гитары, никакого вокала -
музыка, смирившаяся с тем, что никто не обращает на нее внимания, мягкий,
расстеленный в воздухе ковер, приглушающий тишину, которая может ненароком
напомнить вам о смерти. Эти длинные, низкие, элегантные помещения, не
загроможденные, как и сама дорога в аэропорт, рекламной мишурой, вызывают у
Кролика какие-то смутные ассоциации. Вентиляционные шахты - первое, что
приходит ему в голову, потом склепы. В фантастических фильмах любят
показывать похожие квадратные в сечении туннели, которые, благодаря разным
киношным фокусам, начинают вдруг стремительно убегать в бесконечность, и
тогда зритель понимает, что его переносят из одной галактики в другую. 2001
Они стоят в толпе встречающих, в первый вторник после Рождества, в
последний год правления Рейгана. Какой-то низкорослый еврейчик с
горбато-сутулой спиной и суетливым проворством движений, какие нередко
отличают его сородичей, снует перед ними туда-сюда, нетерпеливо оглядываясь
на отставшую жену и покрикивая: "Шевели ногами, Грейс!" - так, словно между
ним и его женой нет никаких Энгстромов.
Надо же - Грейс, отмечает про себя Гарри. Необычное имя для еврейки,
хотя кто его знает. У них имена все больше библейские - Рахиль, Эсфирь... да
нет, не всегда: Барбара, Бет[2] тоже часто встречаются. Он еще не до конца
привык, все присматривается к многочисленным здешним евреям, старается
чему-то у них научиться, вобрать в себя их особую философию, которая
позволяет им хватать и не выпускать из рук все, что только может предложить
жизнь. Посмотреть хотя бы на этого сгорбленного старикана в ярко-розовой
клетчатой рубашке и красных, как губная помада, штанах - вот ведь
неугомонный, скачет взад-вперед, как заяц, можно подумать, не самолет во
флоридский аэропорт прибывает, а последний поезд отходит от варшавского