"Джон Апдайк. Кролик успокоился (Кролик-4)" - читать интересную книгу автора

в этом аэропорту: тут тоже люди пролетают насквозь, словно пыль в
вентиляционной шахте, и попадают во власть авиакомпании, для которой все мы
только номера в компьютере - одним больше, одним меньше, какая разница?
Мигающая вспышка на экране, потом экран без вспышки. Тела, которые гроздьями
сыплются вниз, будто мокрые арбузные семечки.
Вот в дневном небе появилась звезда, зажглась в синеве, под белесыми
полосами высоких перистых облаков, и самолет, посверкивая, снижается,
нацелившись прямо на них. В этом сверкании, проносится у него в голове,
прибывает не кто-нибудь, а его родные и близкие: его сын Нельсон, его
невестка-левша, которую все почему-то зовут Пру, хотя при крещении ее
нарекли Терезой, его восьмилетняя внучка Джуди и его четырехлетний внук Рой,
родившийся осенью того года, начиная с которого Гарри и Дженис стали по
шесть месяцев в году проводить во Флориде. Вообще-то ребенка назвали в честь
обоих дедов сразу Гарольд Рой, но все зовут его просто Рой, чему Гарри не
слишком рад, и оно понятно, поскольку Рой Лубелл, бывший
слесарь-паропроводчик из Акрона, пополнивший ряды безработных и озлившийся
на весь белый свет, не соизволил даже явиться на свадьбу дочери и вообще всю
жизнь чихать хотел на своих семерых вечно голодных отпрысков. Пру и по сей
день производит впечатление вечно голодной, и это в глазах Гарри роднит ее с
ним самим. Звезда увеличивается в размерах, потом принимает форму тарелки,
на которой в самых разных местах то и дело вспыхивают огоньки, и наконец -
крылатой алюминиевой машины, зависшей над неприветливо ощетинившейся
кустарником плоскостью земли и горизонтом, исчерченным вертикальными
ниточками пальм. Он мысленно представляет себе, как самолет, едва коснувшись
земли, воспламененный одной из посверкивающих вспышек, взорвется, оставив на
месте себя полыхающий огненный шар в черном ореоле - точь-в-точь как мы все
не раз видели в телерепортажах, - и сам приходит в ужас оттого, что эта
воображаемая картина не особенно задевает его чувства, скорее завораживает,
как какого-нибудь бесстрастного очевидца, который с удивлением отмечает
бешеную ярость пришедших во взаимодействие химических веществ и втихаря
радуется, что его самого не было в том самолете, что он жив и невредим,
стоит целехонек по эту сторону стекла и смутно ощущает когтистое
прикосновение судьбы.
Дженис вновь оказывается рядом с ним. Она запыхалась и чем-то
взволнована.
- Гарри, идем скорей! - торопит она его. - Они уже приземлились, на
десять минут раньше - наверно, от Ньюарка дул попутный ветер. Я вышла из
туалета, спустилась к выходу, думала, ты там, а тебя там и нет! Где ты был?
- Нигде. Стоял тут у окна все время. - Значит, самолет, который он
мысленно взорвал, был вовсе не их самолет.
Сердце у него колотится, проклятая одышка опять дает о себе знать, но
он размашисто шагает по широким серым коврам вслед за своей мелкорослой
женой. Ее плиссированная теннисная юбочка задорно подскакивает на загорелых
бедрах, а многослойные белые кроссовки "Найкс" выглядят нелепо громоздкими
на тощих ногах - чистая Минни Маус в ее бахилах, - но, честно говоря, Дженис
далеко не единственная в этой толпе встречающих, чей наряд может показаться
нелепым: убеленные сединами господа благообразной наружности с характерными
для банковских служащих аккуратными стрижками и вытянутыми, постными лицами
щеголяют в пронзительно ярких желто-зеленых майках с надписями "Коралловый
мыс" или "Остров Каптива" и в помидорно-красных велосипедных трусах в