"Джон Апдайк. Кролик успокоился (Кролик-4)" - читать интересную книгу автора

улыбаться. Гарри тщетно силится отыскать в этом пугающем его кареглазом лице
хоть какую-то черточку сходства со своим собственным, голубоглазым. Нельсон
унаследовал от Дженис ее мелкие, нервные черты, ее замутненный то ли
нерешительностью, то ли уклончивостью взгляд; выражение растерянности на
лице, может, для женщины и ничего, но с мужчиной как-то не вяжется. Еще хуже
то, что слишком высокий лоб и жидкие, тонкие волосы Дженис передались
Нельсону в виде быстро прогрессирующего облысения. На висках уже явные
залысины, а просвечивающий треугольник сохранившихся пока волос между ними
скоро превратится в жалкий островок - когда он поворачивается поцеловать
мать, у него на затылке мелькает проплешина. В дорогу он надел видавшую виды
джинсовую куртку, из-под которой выглядывает новехонькая, пижонская рубашка
в розовую полосочку, с белым воротничком и манжетами - вот ведь хлыщ
недоделанный, рок-звезда с обручальным кольцом на пальце, гангстер на
отдыхе! В одном ухе у него крохотная золотая сережка.
- Мммм-а! - Это Дженис целует всех по очереди; шумно целоваться она
научилась уже здесь, переняв эту манеру у распираемых эмоциями еврейских
кумушек.
Он бережно обнимает Джудит и Пру. Худенькая девочка, которой меньше чем
через месяц исполнится девять, - словно эскиз к портрету будущей взрослой
женщины, еще не в полный рост и не в полном объеме. Рыженькая - в мать.
Чудесный цвет лица, щечки румянятся под веснушками, и все черты - ресницы,
брови, уши, крылья носа, губы, то и дело вздрагивающие в улыбке, - пугают
своим совершенством: все это кажется таким хрупким, что боишься ненароком
что-нибудь поломать. Когда он наклоняется и целует ее, он видит, что щека
возле уха у нее припорошена почти незаметным детским пушком. От Пру у нее
ясные зеленые глаза и морковного цвета волосы, но ее тонкая, пряменькая
фигурка и спокойный овал лица не таят в себе и следа того излома, которым
жизнь когда-то отметила Пру, сделав ее красоту, даже в молодости, когда ей
было всего двадцать четыре, чуточку неуклюжей, как бы с хромотцой; теперь,
после девяти лет совместной жизни с Нельсоном это впечатление странной
перекошенности и громоздкости только усилилось. Ей нравится Гарри, а она
нравится ему, хотя им ни разу не удавалось улучить момент и высказать это
вслух так, чтобы не делать это достоянием остальных членов семейства.

- Нет, вы только полюбуйтесь, какие красотки к нам пожаловали! -
говорит он, приветствуя мать и дочь.
Девочка Джуди морщит носик и объявляет:
- Дедушка опять ел сладкое! И как ему только не стыдно! Я по запаху
догадалась - что-то с арахисом, меня не проведешь! Вон у него даже кусочек
застрял в зубах. Стыдно, ай как стыдно!
Что ему оставалось? Только посмеяться этому выговору - егоза попала
прямо в яблочко, да еще так забавно прозвучало в ее детских устах это
пенсильванское "ай как стыдно". Диалектные различия мало-помалу исчезают, но
происходит это довольно медленно, ведь дети на лету перенимают все у
взрослых. Скорее всего Джуди краем уха слыхала, как у них дома Нельсон и
Пру, а может, и Дженис обсуждали в связи с его персоной проблему лишнего
веса и неправильного питания. И если так, со здоровьем у него, видать, и
впрямь неважно, хуже, чем он думает. Наверно, он стал скверно выглядеть.
- Вот черт! - говорит он, смутившись. - Ничего не утаишь. Ты сама-то
как, Пру? Как жизнь?