"Кондратий Урманов. Пора забот " - читать интересную книгу автора

уха у нас обеспечена, а окуни еще побывают в твоих руках...
Пока я готовил уху, Володя сидел за дневником. Мне каталось, что самым
сильным и волнующим событием утра был упущенный окунь и, ясно, оно должно
было найти место на страницах дневника. Но... нам обоим суждено было
пережить в это утро еще более сильное...
Впрочем, об этом надо рассказать по порядку...
Уха удалась на славу, и Володя, даже ставши взрослым, часто вспоминал о
ней. После завтрака мы свернули палатку, уложили все хозяйство в лодку и
тихонько двинулись вверх по реке.
Здесь Уень делает крутую луку. Правый берег постоянно находится под
напором воды, и вся растительность: камыши, лилии, рдесты - переселилась под
левый берег. Там им спокойнее.
Мы плывем посредине, и я еще издали замечаю: от правого берега
маленькая уточка чирушка ведет свое семейство к левому берегу. Там от
всякого хищника можно укрыться, да и человек проплывет - не заметит.
Володя только что собирался опустить блесну за борт лодки, посмотрел
вперед и... замер.
- Папа... уточки... - шепчет он, словно боится напугать маленьких, еще
не оперившихся утят.
Я задерживаю лодку. Пусть понаблюдает...
- Видишь ли, на чистом месте на утят может напасть коршун. Они
маленькие, не сообразят нырнуть - и какой-нибудь попадет в лапы хищнику. Вот
мать и хочет укрыть их в камышах, а потом перевести на соседнее озеро. Здесь
по обе стороны - озера...
Стоим любуемся, как дружно плывет эта семейка - мамаша впереди, а
шестеро утят, будто привязанные к ее хвосту, тянутся за ней. И вот когда
чирушки уже были на середине реки, неожиданно и гулко громыхнул выстрел с
левого берега.
Володя вздрогнул: я рывком, что было силы, двинул лодку вперед.
Опустив голову в воду, трепыхалась и кружилась на одном месте уточка, а
рядом с ней, кверху лапки, лежали четыре темных пушистых комочка: пара утят
осталась в живых. Они не понимали, что случилось, плавали вокруг матери и
даже при нашем приближении не бросились наутек.
На берегу, у высокого куста тальника, стоял белобрысый парень в широкой
выцветшей рубашке, с непокрытой рыжей головой. Запомнился плоский нос и
узкие щелки глаз. Ствол его берданки еще дымился.
- Ты что же делаешь, поганец? - кричу я. - В кого стреляешь?.. - Мы
появились из-за поворота, неожиданно, он был поражен и стоял не двигаясь.
- Что же не добиваешь остальных и не лезешь за своей добычей? Взгреть
бы тебя, браконьера, как следует, чтобы ты знал, когда стрелять можно...
Дикий ты охотник!..
Он не смутился:
- Я думал - порядочные, а эти и заряда не стоят...
Повернулся и пошел в кусты.
Володя был страшно взволнован.
- Разбойник! Браконьер! Дикий охотник! - кричал он ему вслед.
Он никогда не видел, не знал и не мог себе представить, чтобы взрослый
охотник стрелял по птенцам.
Чирушка-мать уже затихла, рядом лежали на воде четверо ее деток, а двое
осиротевших плавали возле, надеясь, что мать вот-вот поднимет голову и