"Видмер Урс. Рай забвения " - читать интересную книгу автора

микрофильмы. Майера она терпеть не могла и с удовольствием переключилась бы
на Готфрида Келлера. Но им уже занимались другие. Я влюбился в нее, когда
разыскивал - не помню уже зачем - документы по истории немецкого
свободомыслия, и однажды, будто случайно, проводил ее домой после работы и
сказал ей об этом, а она бросилась мне на шею и поцеловала, и остаток ночи
мы провели в кустах сирени. Было лето. Вообще-то она тогда еще жила с
каким-то специалистом по Шторму, настоящим гунном, нежноголосым: он иногда
подходил к нашей двери, легонько стучал и шепотом звал Изу. Мы не
шевелились, даже если кофе в чашках остывал окончательно. Таяли в глазах
один у другого. И смеялись, когда он наконец уходил. Все было замечательно.
До тех пор, пока однажды вечером я не нашел на кухне записку, из которой и
узнал эту новость. Я видел работы ее нового друга. Я бы сказал: это нечто,
-- если бы на свете не было Джакометти. У Джакометти его глиняные человечки
годами выходили не больше горошины, даже если он начинал лепить из центнера
глины. Однажды он явился к своему менеджеру, достал из кармана спичечный
коробок и сказал: вот моя новая выставка. Статуи Изиного нового друга были
бронзовые и очень тяжелые.
Сам того не заметив, я проехал далеко мимо Хура и взбирался теперь по
кручам Сан-Бернардино. Всеальпийское пастбище, и на нем коровки, коровки.
Прохлада. Переключив скорость повыше, я двинулся вперед довольно быстро.
Обогнал других велосипедистов-любителей, которые, как собаки, бегущие мимо
своего разоряющегося на цепи собрата, похоже, меня даже не заметили. На
перевале я окунул голову в ручей и помчался вниз, во все более теплые .слои
воздуха, в котором скоро запахло пиниями. Вдоль дороги появились пальмы и
олеандры. На пути то и дело попадались озера, а в туннелях, грубо высеченных
в скалах, меня сбивали с ритма лужи и осколки камней. В ресторанчике,
состоявшем из одного-единственного столика на тротуаре, я съел сандвич и
выпил лимонаду. Возможно, я стремился в Фельтлин потому, что именно в той
когда-то прекрасной долине Готфрид Вайленман, о котором я уже рассказывал,
задал на одном из прежних "Тур де Сюис" такой темп, что обе тогдашние
велозвезды, Коппи и Бартали, не сумели перестроиться, когда на подходе к
Бернине их подсек Гуго Коблет, дружок и сообщник Вайленмана. Я рассказывал
эту историю много раз, однажды даже Изе.
- Все твои любимцы занимались спортом! - объявил я, заметив ее
поскучневшее лицо. - Гете бегал на коньках, а Кафка гонял на мотоцикле.
Так или иначе, а Гуго Коблет рванул вперед так, что каштаны вдоль
дороги так и полетели, и произошло это на том самом месте, где я сейчас
находился. Как он выглядел, ему было наплевать, и он, раскрыв рот, все пер и
пер к далекому перевалу. Там, наверху, он обгонял их уже больше чем на три
минуты. Все сильнее проникаясь его ощущениями, я уже воображал за собой
плотную массу отставших. Пару каких-то местных, обогнавших меня, я не стал
принимать во внимание. У Приюта, а это как-никак 2300 метров над уровнем
моря, перед глазами у меня замелькали звезды, и мне пришлось присесть на
пару минут. Вечер и в самом деле близился, во всяком случае, солнце уже
заходило. Ледники пылали. А с Гуго дальше вот что было. Ему, как и мне,
пришлось взбираться на Юльер, а это круча хоть и короткая, но крутая ужасно.
Коппи и Бартали тем временем успели отдышаться и нагнали одну минуту, но
главное - Гуго забыл о Фердинанде Кюблере, своем сопернике, который всю
гонку шел в одиночку, сцепив зубы, и в Бивио был уже так близко, что тот мог
и обязан был его заметить. В Тифенкастеле он совсем догнал его, и к финишу