"Сергей Юрский. Выскочивший из круга" - читать интересную книгу автора

помоги мне получить дельный совет и помоги разобраться, как и что будет у
меня в жизни!". А когда все кончилось и женщины пошли крест целовать, я
встал самым последним в очередь и, когда подошел к батюшке, говорю: "Отец
Борис, можно мне с вами поговорить, буквально десять минут?". Он говорит:
"Жди!". Потом через некоторое время вышел и поманил меня к себе. "Ну, -
говорит, - что вам?" Я говорю: "Вот какое дело..." - и начинаю ему
рассказывать про зубочистку.
Он слушает молча и все ниже наклоняет голову, а глаза при этом смотрят
прямо на меня, не моргая. А потом вдруг так хрипанул, прочистил горло и
говорит: "Ты что это мелешь? Какие шлаки? Какая мельница для грехов? Грехи
Бог прощает!".
Я говорю: "Отец Борис, извините меня, я сам без понятия, но там все по
благословению... Если грехи накапливаются...".
"В церковь надо ходить и исповедоваться... А вы вообще... крещеный?"
"Пока еще нет, но я как раз собирался... отец Борис, я только хочу
понять, если аппарат от Бога..."
"От Бога аппаратов не бывает! - рявкнул отец Склифосовский. - От Бога
бывает благодать! Но не всем дается. Святой Дух от Бога бывает!"
"Вот я и говорю..."
"Что ты говоришь?! Помолчи лучше. ПОМОЛЧИ! Прости, Господи! Иди отсюда,
не вводи меня во грех".
"Вот я и говорю, от греха же никто не застрахован, все может случиться,
и если ученые доказали, что грех застревает в зубах, то возможно путем
долбления..."
Отец Борис закрыл руками уши и, быстро что-то бормоча, побежал от меня
в другую часть церкви. Тетка, которая свечки продает, с ужасом смотрела на
меня. Я подошел к ней и положил на стол три тысячи.
"Вам чего?" - прошептала она.
"Ничего. Возьмите вот... Извиняюсь... Спасибо".
"Нет, нет, не надо, заберите, - сказала тетка. - Спаси, Господи! До
свиданья".
Я вышел из церкви, в голове гудел шум, и во рту было неприятно. Я стоял
и думал: что теперь делать? Подошла женщина, из тех, что молились, сняла с
головы платок и оказалась девушкой, довольно симпатичной. Сказала: "Какая
благодать, правда?". А я стою, как одурелый, и говорю: "В каком смысле?".
Она: "Видели, как на Херувимской солнце в окна светить стало?! И сейчас
здесь, на улице...". А погода, правда, классная. Настоящая весна. Я говорю:
"Да, хорошо, и тепло совсем".
Тогда она вынула гребень из волос, тряхнула головой, волосы
рассыпались, и она совсем красивая стала, такая необычная. Она и говорит:
"Вы, конечно, мужчина, но все-таки неправильно так нараспашку деньги
держать. (Тут я только заметил, что стою посреди дороги и в одной руке у
меня бумажник раскрытый, а в другой три тысячи, которые тетка не взяла.) Я
вот сейчас на станции, - продолжает девица, - тоже стала в сумочке копаться,
а какой-то подонок вырвал сумочку, спрыгнул с платформы и убежал. Я ахнуть
не успела, и народа никого кругом. А там документы, и проездной, и денег
немного.
Я говорю: "Ничего себе! Это где, у нас тут на станции?".
Она говорит: "У вас, у вас! Я к подруге приехала - мы договорились, а у
них заперто".