"А.Успенский "Переподготовка"" - читать интересную книгу автора

имени правящих головотяпских сфер: мы постановили, и который, в сущнос-
ти, отличался одним достоинством: умел виртуозно насвистывать.
Читальня помещалась в примыкавшей к залу длинной корридоробразной
комнате, и в том месте, где комната выдавалась к окну, в углублении сто-
ял стол с газетами. За столом сидели два головотяпских комиссара и Сек-
циев.
Один из комиссаров - Лбов - был необыкновенно серьезный человек: у
него был нахмуренный высокий лоб мыслителя, и носил он постоянно очки в
золотой оправе, которые тоже значительно придавали ему серьезности, по-
тому что видевшие его без очков говорили: без очков он не так серьезен.
На съездах и собраниях Лбов обыкновенно выступал с длиннейшими цифровыми
данными из газеты "Экономическая Жизнь", которую он один только и читал
в Головотяпске. Эти данные Лбов для большего эффекта заучивал наизусть.
А потом говорил по вдохновению и выпивал во время своей речи обязательно
не меньше графина воды. О чем он говорил? Обо всем и ни о чем; его обык-
новенно не слушали, дремали и спали на его докладах, но за ним твердо и
неоспоримо утвердилась репутация: наш ученый. И заметьте, - прибавляли
при этом, - Лбов никакого образования, кроме нисшей школы, не получил.
Самородок! Лбова даже на черную партийную работу не назначали: редко он
мотался по различным двухнедельникам, недельникам, субботникам, редко
погружался в продналоговое море. Зато он школу открыл, в которой почти
один читал лекции, клуб завел, где устраивал вечера самодеятельности и
где, кстати, пользовался квартирой и дровами. В данный момент Лбов читал
журнал "Крокодил", избрав его, вероятно, в качестве третьего, сладкого
блюда после "Правды" и "Экономической Жизни". Но сладкое, должно быть,
не вполне удалось, и на лице Лбова, в пренебрежительных складках, идущих
от носа вниз к усам, отразилось недовольство.
Второй из комиссаров отличался отсутствием и учености, и дара слова.
Удивительно он был молчалив! Целый род должен был потрудиться, чтобы
природа произвела такого молчальника: прадед его, надо полагать, был
склонен к молчанию, дед развил его свойство, отец утроил или учетверил и
- вот появился, как венец, как завершение рода, как оправдание поговор-
ки: слово серебро, а молчание золото - комиссар Молчальник. На собраниях
он совсем не выступал, хотя постоянно в первом ряду виднелась его энер-
гичная фигура. Да и в беседе он ограничивался больше односложными: да,
нет, так. Мысль его больше выражалась в жестах. Вот он энергично кивнул
головою, словно поставил точку, и собеседник здесь обязательно должен
остановиться, - такова сила Молчальника. Молчальник сомнительно качает
головой и будто зачеркивает то, что сказал собеседник - последний начи-
нает сомневаться в своих словах. Но вот он махнул головой в знак того,
что соглашается с собеседником и рукой хлопнул по столу, - широкой рукой
и - будто подчеркнул слова собеседника, будто написал их курсивом. Зато
незаменим Молчальник на практической работе. Как он энергичен! Посмотри-
те на одну его походку: он не ходит, а подпрыгивает, точно тайные упру-
гие пружины отталкивают его от земли. Вы невольно уступите Молчальнику
дорогу при встрече, - таким требованием дышит вся его округленная, лов-
кая, напористая фигура. Совсем не заглядывают в Головотяпск отечествен-
ные художники, а жаль: они нашли бы богатейший материал для своих картин
и невыразимая словами фигура Молчальника одной из первых попала бы на
полотно. Не проходило ни одного двухнедельника, недельника, субботника,