"Федор Иванович Успенский. История Византийской империи, Том 1 " - читать интересную книгу автора

нередко он сам для себя становился неожиданным зрелищем, и сам, не менее
иностранцев, принужден изумляться при виде собственных дел своих; народ,
более привязанный к своему дому и к своим привычкам и, вместе с тем, более
способный все изменять и идти на край света, коль скоро он вышел из обычной
своей колеи; непокорный по самой своей натуре и уживающийся с произвольным и
насильственным правлением одного лица гораздо охотнее, чем с разумным и
свободным правлением лучших граждан; никогда не свободный настолько, чтобы
нельзя было поработить его, и никогда не порабощенный так, чтобы он не мог
свергнуть с себя иго; не знающий границы ни в рабстве, ни в свободе; годный
на все, но стоящий на высшей степени совершенства только в военном деле;
народ, более преклоняющийся перед случаем, перед силой, перед успехом и
блеском, чем перед истинной славой; более способный к героизму, чем к
добродетели; к гениальности, чем к здравомыслию; к составлению колоссальных
замыслов, чем к совершению великих предприятий: самая блестящая и самая
опасная нация в Европе, попеременно возбуждающая к себе удивление,
ненависть, жалость, страх, но никогда не равнодушие".
Нет сомнения, что эта блестящая характеристика французов, в
значительной доле подсказанная Цезарем, представляет собой известное научное
увлечение; во всяком случае, Токвиль и те историки, которые следуют его
направлению, видят во французской истории развитие тех основных народных
начал, которые характеризуют древних кельтов. Ни влияние Рима, ни германские
поселения в Галлии, ни католическая Церковь не имеют с этой точки зрения
существенного значения в построении французской истории и французских
учреждений.
Такова сила фактов, представляющихся наблюдению при сравнении кельтов с
французами, что перед ними не устоял высочайший авторитет прошлого века в
исторической науке, Моммсен. В его характеристике древних кельтов можно
между строками читать приговор современным французам: "При многих солидных и
еще более блестящих качествах кельтская нация лишена той глубокой
нравственной основы, на которой зиждется все великое и прекрасное в
человеческом развитии. Кельты сильны двумя качествами: военным делом и
красным словом. Такие свойства хорошего солдата и плохого гражданина
объясняют нам тот исторический факт, что кельты поколебали все государства,
но сами не основали ни одного. Что бы они ни начинали, все расплывалось, как
весенний снег, и нигде им не суждено было создать своей культуры. В сильном
круговороте всемирной истории, который безжалостно сокрушает все народы, не
крепкие и не гибкие, подобно стали, кельты не могли долго держаться. Судьба
их - исчезнуть, подобно дрожжам будущего развития, в политически
превосходящей их национальности". Можно легко догадываться, что
отрицательные качества кельтов у Моммсена противополагаются положительным
свойствам германской нации, которая, как более крепкая и гибкая, дала
перевес германским народным началам в новой истории. Таким образом, в общих
чертах легко предугадать главные течения, господствующие в науке по
отношению к западной истории. Особенности кельтского характера многих
подкупают в пользу того мнения, что французская история со всеми ее
отличиями в верованиях, в военном деле, в праве, в сословных отношениях и т.
п. может быть объяснена из быта кельтов. Придерживающиеся такого воззрения,
которое приобретает характер национальной французской теории, нашли себе
весьма сильную поддержку в выводах романской школы, по которой сущность
средневекового исторического развития сводится в главных чертах к истории