"Глеб Иванович Успенский. Земледельческий календарь" - читать интересную книгу автора

"приидет царь (такой-то) и даст землю". Непонятный, запутанный текст
"Апокалипсиса", который с такой охотой читают деревенские грамотные люди,
в толкованиях этих последних получает совершенно неожиданно самый ясный
смысл, потому что все оказывается написанным насчет того, что земли будет
вволю... Везде, где попадаются слова: "и соединиша", "и соединихом", "и
соединих", - уж непременно дело идет насчет земли... "И соединих"... вот
это и есть это самое, толкует толкователь: "Как у нас теперь наша земля
отошла и буерак с прутняком отошел, то вот и пишется, что "приидет" и
присоединит все опять же к нам..."
- А не сказано, что сначала отойтить от нас должна?
- Как же не сказано-то! Вот...
И тотчас отыщется место, в котором сказано: "разрушу", "расторгну", и
потом отыщется другое место после "расторгну", в котором сказано: "и
соединих".
- Вот так и есть: сначала отобрали, а потом отдадут обратно.
Отыскиваются указания в "Откровении", имеющие чисто местный характер.
Например, вот в этой деревне крестьянскую землю раскидали в три разных
места, а в другой она только в двух местах, и каждая деревня непременно
найдет в "Апокалипсисе" указания, касающиеся земельных особенностей
каждой. Одна отыщет, что "трие воедино", а другая - "воедино да будут
двоие", и все это с глубочайшею верой и благоговением... Однажды,
разговаривая с таким старичком-толкователем, я спросил его:
- Ну а у меня отберут землю тогда?
- А у тебя сколько земли? - спросил старичок.
- Одна десятина.
Старичок подумал, переспросил, как и у кого куплена, и, подумав еще,
сказал:
- Тебе тогда должна быть прирезка.
И, подумавши еще, прибавил:
- Тебе тогда должны еще четырнадцать десятин нарезать...
И об этом даже сказано в писании. Даже то обстоятельство, что земли в
то время будет на душу по пятнадцати десятин, и то предусмотрено в
священном писании, и толкователь обещается указать место в "Апокалипсисе",
где именно эта цифра указана. Вы представьте себе в этом толкователе
седого, истомленного трудом, ходьбой по добрым людям (у него перемерла
семья) старика, представьте, что каждое слово в его толковании о земле
говорится с истинным благоговением и с таким же благоговением слушается, -
и вы, быть может, задумаетесь над этою чертой страстного ожидания земли
народом. Она нужна не только как хлеб - хлеб можно достать на поденщине
(теперь дворники получают в Петербурге по тысяче рублей, и все-таки думают
о деревне и земле), - но как основа всего рисующегося в народном
воображении светлого будущего, как основание единственно безгрешного
труда, как источник таких человеческих отношений, в основании которых
лежит "добровольное" повиновение друг другу, - отношений, всего менее
допускающих "человеческий" произвол ввиду всеобщего и неизбежного
повиновения несокрушимой, непобедимой, таинственной и непостижимой власти.



"Власть земли", "Народная интеллигенция", "Земледельческий календарь",