"Лев Успенский. Слово о словах" - читать интересную книгу автора

Совершенно непонятно, как пять или десять ничуть друг на друга не похожих
вещей могут все напомнить собою одиннадцатую вещь, да притом не похожую ни
на которую из них порознь.
Ведь это столь же невероятно, как если бы три человека, увидев, скажем,
паука и желая передать свое впечатление от него, нарисовали бы на бумаге:
один - корову, второй- паровоз, а третий - дерево...
Я протягиваю вам без единого слова бутылку. Видите, на ее этикетке
нарисован такой страшный знак (череп и скрещенные кости):
Вы без слов поймете, что не следует пить жидкость, находящуюся в этом
сосуде. Это и неудивительно: череп и кости любому человеку напомнят об
опасности и смерти.
Если вы идете по улице городка где-нибудь в чужой стране и видите
магазин, над непонятной вывеской которого красуется огромная перчатка, а
рядом - другой, перед которым укреплен золоченый крендель, вы легко
разберетесь, где здесь булочная и где галантерейная лавка. Нет надобности
разъяснять, как именно вы дойдете до верного решения: между "кренделем" и
"булочной", между "перчаткой" и "галантереей" есть прямая, существенная
связь.
Но почему звуки, из которых состоит слово "яд", могут также напомнить
вам о смертельной опасности, остается, если вдуматься, совершенно
непонятным. Между ними и смертельной силой, скрытой в ядовитом веществе,
ровно ничего общего нет.
Видимо, эта самая странность и поразила того, кто написал "Вечернего
гостя", потому что все сказанное выше действительно представляется довольно


загадочным. Таинственным, если хотите.
Но ведь ученые умеют раскрывать самые сложные тайны и загадки
окружающего нас мира. Наука о человеческом языке, о том, как люди говорят
между собою, называется языковедением.
Одной из задач языковедения и является: узнать, когда и как человек
научился говорить. Как овладел он искусством называть вещи именами, которые
на самые вещи ничем не похожи? Как привык по этим именам судить о самих
вещах? Как удается ему выражать свои мысли при помощи звуков, ничем,
по-видимому, с этими мыслями не связанных?
Правда, если поставить себе прямой вопрос: почему люди, каждый на своем
языке, называли дом "домом", а дым - "дымом" или почему никто не назовет дом
"тифуфу" или "будугу", хотя в то же время одни именуют его "еу" ("эв",
турки), другие "тазоп" ("мэзон", французы), третьи "па" - ("хаз",
венгры), -если спросить именно об этом, вряд ли удастся получить короткий,
ясный ответ.
В разное время ученые, однако, старались как можно ближе подойти к
решению этого вопроса. И по дороге к этой величайшей из тайн языка, может
быть до конца необъяснимой,им удалось сделать немало очень крупных открытий.
Поговорим же о некоторых из них.


ЧЕМУ ДИВИЛСЯ РАБОЧИЙ ИЗОТ?