"Владимир Дмитриевич Успенский. Бой местного значения " - читать интересную книгу автора

фрукт.
- Ясно, да не всем, - скосил на меня глаз Охапкин. - Сержант и прошлый
раз дома отсиживался.
- Ну, ногу ему придавило тогда, - вспомнил я. - На лесосеке, бревном.
Все видели.
- То-то и оно, видели. Все видели, да не все поняли. Этот химик по
очереди нас в землю зароет, а сам героем ходить будет.
- Ты тоже не перегибай, - возразил Попов. - Сколько веревочка не
вьется, а кончик найдется. - Политбоец улыбнулся мне, поняв, видимо, мое
огорчение. - Вот создадим во взводе партийно-комсомольскую группу, и
командиру нашему легче будет. А то ведь он один, а нас много. И всякие мы...
Попов говорил, а я стоял потупившись и боялся, как бы ни покраснеть. И
Охапкин, и политбоец - они, конечно, поняли, почему я не ругаю сержанта, не
поднимаю шума. Оба мы хороши с этим Петей. А Попов вроде бы даже успокаивал
меня: ладно, мол, юноша, все обойдется. Только чтобы урок на будущее...


8

Бывают такие события, которые хочется выбросить навсегда из памяти,
заслонить их, стереть... Но они не забываются и даже не тускнеют со
временем. Как хотелось бы мне, чтобы не было той черной апрельской ночи. Но
она была. И не рассказать о ней невозможно.
Первым, как всегда, полз Хабибулла Янгибаев. Мы с ним привыкли работать
в паре. Я тоже хорошо вижу в темноте. Не так, как Янгибаев, однако лучше
других. А у Янгибаева еще какой-то нюх на мины. Взрывчатку он чувствует, что
ли? Бугорок вроде и неприметен, и не место ему здесь - нарушает он шахматный
порядок постановки, а Янгибаев делает знак рукой. Точно, мина! Сюрприз,
значит. Надеялись фрицы, что мы по шаблону сработаем и в воздух взлетим.
Проход перед завалом мы расчистили быстро всем взводом. Завал тоже
преодолели без затруднений. Ведь он против танков поставлен, а не против
людей, не против нас, ночников-саперов.
Как и условились, Семен Семеныч остался со своей группой на завале,
закладывать фугасы. А мы вчетвером осторожно поползли дальше по насыпи,
заросшей прошлогодней травой, ломкой и пыльной. В этой траве, метрах в
пятидесяти от завала, Янгибаев обнаружил первую противотанковую мину. И
пошло, и пошло.
Я поднялся на четвереньки, чтобы осмотреться. Позади темнела высокая
груда завала. Справа черной сплошной стеной стоял лес. Лишь отдельные острые
вершины елей выделялись на фоне темного неба, и над одной из вершин, над
самым острием, блестела яркая случайная звезда, каким-то чудом прорвавшаяся
сквозь тучи.
Назад и вправо я посмотрел мельком. И взгляд мой, и весь я сам был
устремлен вперед, где торчали возле немецких траншей колья проволочного
заграждения. Проволоки не видно в ночи, поэтому банки, привязанные к ней,
казались черными сгустками, повисшими в воздухе. Пустые консервные банки -
чуть тронешь проволоку, и они закачаются, забрякают, застучат одна о другую.
Но мы не будем на сей раз резать колючку и растаскивать спирали Бруно. Для
танков они не преграда. Нам надо только снять мины.
Я работал, вслушиваясь в темноту. Обыкновенная весенняя тишина стояла