"Владимир Дмитриевич Успенский. Тревожная вахта " - читать интересную книгу автора

- Ладно, - согласился я. - Нужно еще выяснить, что знал старик о
заграждениях, о минных полях. Какой вред он способен нам принести.
- Почему вы так упорно стоите на своем? Ведь нет пока оснований
оскорблять человека недоверием, - голос Астахова прозвучал укоризненно.
- Готовлюсь к худшему, - ответил я. - Если Кораблев попал в руки немцев
даже и не по своей воле, фашисты узнают от него все, что им нужно.
Допрашивать они умеют. Чего не добьются пытками, выведают хитростью.
Майор не ответил. Пожал плечами и потянулся за новой папиросой.
Между тем катер обогнул мыс и подошел к маленькому деревянному причалу.
Мы хотели высадиться, не привлекая к себе особого внимания, но не тут-то
было! Появление нашего катера восприняли как важное событие. На причал
сбежались все жители от мала до велика. Пожилая высокая рыбачка с грубоватым
лицом вызвалась проводить нас в дом Кораблева. На рыбачке - ватные брюки,
короткий засаленный полушубок и серая солдатская шапка. Шагала рыбачка
крупно, говорила басом. Такая, пожалуй, любого мужчину заткнет за пояс в
работе!
Мы вошли в жарко натопленный дом. Марья Никитична Кораблева встретила
нас с достоинством, без суеты. Лицо было спокойно. Только красные,
заплаканные глаза выдавали ее состояние. Взгляд у нее был отсутствующий, как
у человека, который сосредоточенно думает о чем-то своем.
Астахов неторопливо и основательно устраивался за обеденным столом.
Развел в пузырьке таблетку чернил, разложил бумаги. Работа предстояла
долгая. Нужно было опросить многих людей и записать их показания.
Жителей поселка по одному вызывали в комнату. Женщины и подростки
волновались, садясь на стул против майора. Но он как-то умел быстро
успокаивать их. Задаст два-три простых вопроса о погоде, об улове, пошутит.
И глядишь, человек чувствует себя смелей.
Между прочим, я впервые услышал, как Астахов шутит. И улыбается.
Улыбается искренне и добродушно. Вообще, майор сделался совсем непохожим на
того человека, каким он представлялся мне до сих пор. Сидит себе за столом
румяный веселый толстяк. Ворот кителя расстегнут. Шея короткая, такое
впечатление, будто большая круглая голова растет прямо из туловища. И весь
вид у него какой-то домашний, располагающий к откровенной беседе.
Я наблюдал за Астаховым и видел, что это не наигрыш, не
профессиональный прием. Ему, вероятно, приятно было разговаривать с рыбаками
об их бесхитростных делах. И люди чувствовали это. Майор был для них не
грозным следователем, а хорошим человеком, с которым хочется поделиться
переживаниями, рассказать о своих думах, заботах, нуждах. Иногда люди
говорили о вещах, которые не имели никакого отношения к следствию. Майор
слушал не перебивая, давал советы.
Я даже подумал: если вдруг случится, что сам попаду когда-либо на
допрос, то пусть следователь будет таким, как Астахов.
При всем том майор хоть и мягко, но настойчиво вел в каждой беседе свою
линию. Он получал ответы на все вопросы, интересовавшие нас. К сожалению,
эти ответы почти не прибавляли нового к тому, что уже было известно. О
старом Захарии все говорили только хорошее. Он давно жил в поселке, работал
бригадиром в колхозе, пользовался общим уважением. Для бегства из поселка у
него не имелось никаких причин. Здесь у Захария дом, жена. Старший сын -
инженер, младший - моряк. Он гордился детьми. Убить его тоже никто не мог.
Посторонние люди в поселке не появлялись. В море Захарий ушел один...