"Владимир Дмитриевич Успенский. Тревожная вахта " - читать интересную книгу автора

уже спала, Татьяна спросила напрямик:
- Ты намерен уехать?
Ей нелегко было говорить об этом. Если я уеду, - значит, опять начнется
томительное, напряженное ожидание, опять каждый вечер будет она с
нетерпением и страхом заглядывать в почтовый ящик. Что в нем? Письмо? Или
(прочь эту мысль!) извещение на казенном бланке...
- Таня, милая! "Намерен" - не совсем то слово, - ответил я. - Ты должна
понять, что там, на флоте, я буду чувствовать себя на своем месте. Слишком
много друзей погибло на моих глазах, я в долгу перед ними. Я не могу
спокойно сидеть здесь.
- Да, я знала, что долго ты не пробудешь в Москве. Ты уже подал рапорт?
- Нет. И не подам.
Она посмотрела на меня с удивлением.
- Не подам, Таня. Начальник отдела предупредил: первый рапорт он
оставит без последствий, за второй наложит взыскание, а после третьего
объявит домашний арест с исполнением служебных обязанностей... Очень много
желающих. И есть такие, которые просидели в штабах всю войну, не понюхав
пороху.
- Их как раз надо было бы послать, - рассудительно заметила Татьяна. -
А тебе можно и отдохнуть.
- До конца войны, что ли?
- Ага, - улыбнулась она, тряхнув головой. - А почему бы и нет?
Татьяна успокоилась и повеселела после этого разговора. Она сразу же
легла спать. А я еще долго стоял у окна, курил в форточку и думал о своем.
За окном - темная холодная ночь. Посвистывал ветер. Твердые снежинки били в
стекло. Сейчас плохо, наверно, тем, кто в море. Шторм, качка, волна
окатывает с ног до головы. И все-таки я хотел быть там. Но я знал, что
завтра утром опять нужно будет идти мимо очереди, опять нужно будет сидеть
за столом, заниматься главным образом бумагами. Одни - в папку для доклада,
другие - к исполнению. И так день за днем, может быть, долгие месяцы.
Да, я уже начал как-то привыкать к размеренной, лишенной неожиданностей
штабной службе. И в тот вечер не мог даже предположить, что меньше чем через
сутки буду находиться далеко от Москвы.
Все произошло очень быстро.
Утром, едва я пришел на службу, мне сообщили, что начальник отдела
приказал немедленно явиться к нему. Это меня несколько удивило. Обычно
начальник наш, пожилой и медлительный капитан 1 ранга, приезжал в штаб позже
других офицеров. Впрочем, я тут же решил, что требуются какие-нибудь
сведения или срочный отчет, а посему и такая спешка.
Начальник отдела, поздоровавшись, предложил мне сесть в кресло, а сам
принялся протирать толстые стекла очков. Был он близорук, глаза его как-то
смешно и беспомощно щурились, собирая на висках морщинки. И вообще он был
похож на этакого милого, безобидного дедушку, для которого самое большое
удовольствие в жизни - возиться с внуками. Но стоило ему водрузить на нос
массивные очки, закрыть ими свои добрые глаза, как он сразу превращался в
строгого командира. Даже голос его менялся, делался резче и тверже.
Капитан 1 ранга пользовался большим уважением среди офицеров. Почти все
мы слышали о нем еще много лет назад, занимаясь в училище. Одну из дисциплин
мы проходили по учебнику, который написал он...
Я сидел в кресле и ждал, когда наконец начальник наденет очки и начнет