"Владимир Дмитриевич Успенский. Тайный советник вождя " - читать интересную книгу автора

несколько попыток познакомиться ближе были вежливо, но твёрдо отвергнуты
опальным бунтарём в солдатской шипели. Это ещё более разожгло интерес и
стремление Матильды Васильевны. Она, попросту говоря, потеряла голову. Об
отъезде из Красноярска даже не помышляла. В запасном полку бывала, вероятно,
чаще, чем его командир. Где бы ни появлялась, рассказывала о тяжёлом
положении наших солдат, о несправедливом гонении на мужественных, передовых
людей.
Собеседникам, коим надоедали её общие рассуждения, ничего не стоило
направить речь Матильды Васильевна в более определённое русло, для этого
следовало лишь упомянуть фамилию Джугашвили. Слушать о нем было гораздо
интересней. Дамы внимали с неподдельным любопытством, некоторые даже с
завистью. Поручик Давнис - скрывая усмешку. А моя милая Вера очень страдала
за Матильду Васильевну: неловко и обидно ей было, что все переживания этой
женщины слишком обнажены и некоторые используют их для своего развлечения и
увеселения.
Как и другие люди нашего тогдашнего круга, я, ни разу не видевший
Джугашвили, волей-неволей знал о нем много всяких подробностей. Известно мне
было, что в ссылке его содержали особенно строго, отправив дальше других
революционеров к Ледовитому океану, в станок Курейку, и ему, южанину, было
очень трудно в тамошней стуже. И что после долгой полярной зимы родился там
у Иосифа Джугашвили сын, которого назвали Александром. (Матильда Васильевна
говорила об этом без укора, без ревности, даже с какой-то печальной
гордостью: вот, мол, на краю света, в каторге, а мужчина оставался
мужчиной...)
Куда-то писала она о Джугашвили, отправляла какие-то запросы,
телеграммы, хлопоча о смягчении его участи, об освобождении из солдат.
Однажды с сияющим видом поведала нам с Верой вот что. Считают, будто Иосиф
Виссарионович сын сапожника, но это не так. Посудите сами: разве поступил бы
сын сапожника и крепостной крестьянки в духовное училище, а затем в духовную
семинарию? Весь секрет в том, что мать Иосифа была очень красива и не могла
не привлечь внимании своего хозяина - князя. Нет ничего удивительного, что
князь позаботился затем о развитии мальчика, о его дальнейшей участи. И
вполне естественно (при этом Матильда Васильевна лукаво улыбалась), что
мальчик, осознав своё двойственное положение, с юных лет проявил
недовольство, стал бунтарём. Он был достоин большего, старался расправить
крылья. Прошлое тяготило его. Покинув дом, он не возвращался больше в семью,
в родные места. К тому же он ещё и поэт. Грузинский литератор Чавчавадзе,
обладавший хорошим вкусом, включил одно из стихотворений Джугашвили в
грузинскую азбуку. Его стихами на Кавказе наслаждаются дети, а он томится и
терзается здесь.
Слушая Матильду Васильевну из вежливости, и даже с некоторым
любопытством, я не имел ни желания, ни оснований возражать ей. Всякое бывает
на этом свете... Солдат-революционер, да ещё сын князя - случай все же
незаурядный и не лишённый некоторого шарма.
К месту будь сказано: некоторое время спустя довелось мне услышать ещё
одну версию о родителях Джугашвили. Отец его, дескать, не кто иной, как
известный путешественник Пржевальский, бывавший в гостях у князя. Даже
портреты мне демонстрировали, утверждая, что Сталин и Пржевальский очень
похожи, и не только лицом, но и фигурой, осанкой. Я сперва полностью отверг
эту версию, так как знал, что в начале 1879 года Пржевальский отправился в