"Питер Устинов. Игра в осведомителя" - читать интересную книгу автора

доставалось хоронить.
Для успокоения собственной совести Хилари заказал и послал на 920
фунтов белых цветов на могилу, в которой, как считалось, похоронили Абдула
Фархаза. Цветы он послал через фирму "Интерфлора" по адресу сестры Фархаза,
которую знавал в лучшие времена.
Полиция щедро оплатила понесенные им убытки, комнату отремонтировали,
однако Хилари мучался содеянным. То, что он затеял как анархический протест,
вылилось в поступок, ущербный по значимости, лишенный достаточной логики и
морального смысла. Перестрелка раздула заурядный розыгрыш в нечто
невообразимое. Хилари уже был не прочь начисто забыть о злосчастном эпизоде.
Но тут нежданно-негаданно и довольно скоро почта принесла казенный
темно-желтый конверт Королевской службы. Непроизвольно Хилари подумал о
налогах, лихорадочно пытаясь сообразить, в чем он провинился, испытывая при
этом обычный страх, который подобные документы вызывают в свободном
обществе. Однако машинописное письмо, вместо того чтобы требовать от Хилари
объяснений, всего лишь осведомлялось, не откажется ли Хилари от награждения
Орденом Британской Империи, будь таковой ему предложен. Что ж, высокая особа
выглянула наконец в окошко лимузина и улыбнулась служащему бензоколонки.
Теперь Хилари горел не от стыда, но от небывалого ощущения восторга. Вот уж
поерзают былые сослуживцы, коротающие век в отставке, кто в своих коттеджах
в Хэмпшире, кто - в жарких странах, а кто - в Австралии. В мире затхлых
секретов все они будут мучиться догадками, чем это он заслужил такие
почести, а прелесть вся в том, что им можно ничего не объяснять. То-то
напоследок от зависти подергаются! Теперь его поступок обрел необходимый
фокус, пусть даже и не тот, что мыслился вначале, а даже полностью
противоположный ему. И вскоре Хилари начал морочить себя, что будто бы
заманил террористов в ловушку только из-за ненасытной жажды какого-либо
официального признания. А затем чутьем, выработанным годами профессиональной
работы, начал ощущать за собой слежку. Росло его самомнение, но росло и
чувство, что его преследуют . Впервые Хилари показалось, что ему наконец
удалось засечь "хвост" в тот день, когда, облачившись во взятую напрокат,
пропахшую нафталином визитку, он взял такси до Букингемского Дворца. Вроде
бы именно этот человек мелькал у него перед глазами изо дня в день -
среднего роста, с тяжелым подбородком, одет с броской анонимностью
профессионала.
Церемония во Дворце несколько разочаровала Хилари. Письмо вызывало
четкое ощущение собственной исключительности; здесь же все воспринималось
куда зауряднее. Награжденных оказалось огромное количество, и ничто так не
остудило зарождающегося в его душе чувства самодовольства, как вид этой
огромной толпы, в которой все болтали, словно туристы на стоянке, ждущие
автобусов. Он никого из них не знал, и в этом море триумфаторов и их родни
чувствовал себя одиноко. Непосредственное общение с царственными особами
оказалось коротким, как укол. И только уже выйдя на улицу, во время
бесплодных попыток поймать у Дворца такси, Хилари впервые понял, с какой
утонченной жестокостью вознаграждает своих недоброжелателей Британия.
Неприятности его на этом не кончились. Возвращаясь пешком домой в Сохо,
окутанный запахом нафталина, словно невидимым нимбом, Хилари ясно заметил
идущего за ним человека. Теперь Хилари безошибочно различал его в толпе.
Хилари остановился, притворяясь, будто завязывает шнурок. Человек тоже
остановился, неуклюже притворяясь, будто смотрит в газету, которую вынул из