"Н.Устрялов. О разуме права и праве истории" - читать интересную книгу автора

сопоставят, противопоставят... Не следует, впрочем, преуменьшать
плодотворнейшего значения этой работы.
Если же преобразовать понятие права, перенести его всецело, как это делает
например проф. Петражицкий, в психический, внутренний мир человека, то
тогда вообще нечего говорить о праве, как о ценности. Остается лишь
известное психическое переживание, которое может быть изучаемо, но
которое, очевидно, никак не годится в повелевающие, общеобязательные
"лозунги"...
Великие эпохи - акты суда Божия на земле. "Всемирная история - всемирный
суд" (Гегель). Историческая сила, победившая в борьбе, есть историческая
правда. Победителей не судят.
Для отдельных лиц отсюда, конечно, не вытекает вывод квиетизма или
безграничного фаталистического оппортунизма. Пока идет борьба, ее исход
еще не предрешен и этот исход зависит от поведения каждого из нас. Каждый
из нас должен способствовать торжеству той силы, в которой он видит смысл
очередной ступени всемирной истории. Он может ошибиться, но в момент
действия ему не дано это знать.
Ибо "сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерок". Мы не
можем знать итога нашей эпохи, ее "разума", ее значения в целом
всемирно-исторического процесса. Но наши ошибки объективно столь же нужны
истории, как и наши положительные прозрения: живая ткань прогресса без них
была бы лишена узоров...
Главное, нужно угадать действительную, подлинную силу, - в этом основная
задача политического искусства. Следует при этом иметь в виду, что "сила
не менее отличается от насилия, чем от слабости".
Подлинная сила всегда глубоко духовна прежде всего. За подлинной силой
всегда стоит творческая идея.
* * *
Прогресс не есть гладкая дорожка. Человечество им искупает "первородный
грех", свое роковое несовершенство, - "радикальное зло" (Кант). Прогресс
есть прежде всего искупление. Вот почему он катастрофичен (предсмертная
мысль Вл. Соловьева). Его катастрофы суть одновременно проклятие и
благословление человечества: будучи следствием "испорченности"
человеческой природы, они вместе с тем - залог ее исцеления.
Катастрофы порождаются торжеством "силы" над "правом". Путь права есть
путь от одной исторической катастрофы к другой. Человечество отдыхает на
этих переходах. Но будь они единственными, беспрерывными и бесконечными,
история отдавала бы пошловатостью, - тою самой, от которой не свободны
люди, больные "манией пан-юридизма". В ней не было бы трагизма.
Вот почему в периоды "исторических затиший", "исторических будней" люди
тоскуют по бурям -
"как будто в буре есть покой"...
Вот почему так проникновенно пишет Тютчев о блаженстве того,
"Кто посетил сей мир
В его минуты роковые:
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир"...
И вот почему все истинно творческое в истории, как и в жизни, покупается
не даром, рождается в страданиях.
Эту мысль выразил де-Мэстр в намеренно-резких, но ярко запоминающихся