"Николай Васильевич Устрялов. Германский национал-социализм " - читать интересную книгу автора

государства идеология эта - плохой, неладный инструмент. Она - хуже
преступления: она - ошибка.
Никогда Германия не была столь далека от духа Гете и Шиллера, как
теперь, поскольку она заявляет себя - Германией Гитлера[49].

5. НАЦИОНАЛИЗМ. ГОСУДАРСТВО. ПАРТИЯ.

Расовая тема упрямо и постоянно звучит в национал-социализме. Но секрет
его широкого успеха лежит все же не в зоологически-расовом, а в национальном
пафосе. Он выступает боевым и ярким национализмом. Самый "расизм" его
воспринимается массами, скорее, лишь как прелюдия, наукообразная предпосылка
патриотических его призывов.
"Наш лозунг, наша программа: Германия, только Германия, ничего кроме
Германии!" - восклицает Гр. Штрассер. "Мы боремся, - пишет Гитлер, - за
обеспечение жизни и роста нашей расы и нашего народа, за благополучие его
сынов, за чистоту его крови, за свободу и независимость родины, дабы наш
народ был в силах выполнить миссию, порученную ему творцом мира".
В речах гитлеровских ораторов часто провозглашается знакомая идея
германского "мессианизма": немцы - первый народ в мире, и Германии должно
принадлежать высшее место среди народов. Книга Гитлера кончается
патетическим заявлением о грядущем владычестве германской расы над землею.
"Идите за нами, - призывает немцев Геббельс. - Завоевывайте Германию. И
Германия снова завоюет мир".
Традиции заносчивого националистического эгоцентризма достаточно живы в
Германии, чтобы движение, открыто их усвоившее, добилось шумного успеха.
Гитлер публично превозносит шовинизм - в пику духу Локарно и фразеологии
Лиги Наций. "Боязнь шовинизма, свойственная нашему времени, есть
свидетельство его импотенции... Великие перевороты стали бы невозможны на
этой земле, если бы фанатическая, даже истерическая страсть уступила место
буржуазным добродетелям спокойствия и порядка". Страстный, беззаветный
патриотизм, ставящий благо родины выше всего, громко издевающийся над
пацифистским лицемерием творцов Версаля, не мог не найти отклика в стране
Бисмарка, которую формулы Веймарского катехизиса сумели внешне опутать, но
не внутренне переродить.
За Германией не только великое прошлое: она достойна и славного
будущего. По коричневой армии пронесся лозунг "Третьей Империи", полный
магического, едва ли не религиозного энтузиазма. Две империи - в прошлом:
Священная Римская Империя Германской Нации и великая держава железного
канцлера. После нынешнего печального исторического антракта, несокрушимая
народная воля воздвигнет третью (и, по-видимому последнюю, "окончательную")
империю - грядущее мировое германское государство расового гения и
солидарного труда. Эту несокрушимую политическую волю, этот спасительный
национальный порыв высшей эсхатологической значимости берется воплотить и
упорядочить немецкая национал-социалистическая рабочая партия.
По адресу Веймарской республики[50] у гитлеровцев нет иных чувств, кроме
презрения и ненависти. И нельзя отрицать, что эти чувства, сознательно
превращаемые ими в проповедь, лозунг, плакат, - находят благоприятную среду.
Не повезло демократии в Германии. Рожденная под несчастным созвездием
военного разгрома, она как-то неразрывно сочетала себя в народной душе с
национальным позором; это не вина ее, а беда. Веймар и Версаль - братья