"Дарья Усвятова. Казачий спас " - читать интересную книгу автора

Я проснулась, вдыхая теплый воздух, пропитанный смолистым древесным
запахом; в нем слышалась мятногорькая нота какой-то духовитой травы. Открыв
глаза, обнаружила, что нахожусь в небольшой квадратной комнате без потолка.
Вверху были видны деревянные перекрытия, плотно пригнанные друг к другу
крест-накрест. Оттуда свешивалась толстая цепь, на которой висела не то
старинная лампа, не то фонарь, что-то наподобие стеклянной реторты в оплетке
из кованой меди.
"Очень даже стильно, - пришло мне на ум. - Интересно, он на самом деле
светит или только для красоты?". Вдруг до меня дошло, что я себя чувствую
прямо-таки чудесно. Я вскочила с кровати, оделась и стала осматривать
комнату. Угол у входа занимала округлая голландская печь, выложенная
продолговатыми узорными плитками молочного цвета. На медной заслонке
красовалась щегольская рукоять в форме собачьей головы. Стены, отделанные
широкими панелями, две резные этажерки (одна с книгами, другая с какими-то
пузырьками и коробочками), лавка, стол, половицы - все было из некрашеного,
покрытого лаком светлого дерева. Желто-солнечное мягкое сияние, исходящее от
всех этих вещей, придавало комнатке особый уют. В углу справа от окна висела
икона Божией Матери; перед ней в красном стаканчике теплилась лампадка. За
окном шумел сад, и по-утреннему пели петухи. Из-за двери слышались чьи-то
голоса. Я потянула медную ручку, дверь мягко подалась на меня и неслышно
отворилась. Я очутилась в просторном помещении, которое, по-видимому,
служило одновременно и кухней, и гостиной: в одном конце его находилась
газовая плита, соединенная с мойкой, а в другом стоял угловой диванчик и
покрытый цветастой клеенкой стол; за ним вполоборота ко мне сидела Мария
Сергеевна. Справа от моей двери, из стены полукругом выступал камин,
выложенный таким же молочным кафелем. Я догадалась, что это своеобразная
система центрального отопления всего дома. Четверть круга в моей комнате,
половина в кухне-гостиной; значит, в доме есть ещё одна комната, в которую
уходит оставшаяся часть печи.
У плиты спиной ко мне стояла высокая худощавая женщина. Ровные плечи,
прямая гибкая спина, длинная шея - стать шолоховской Аксиньи. Тяжелые,
смоляного цвета волосы убраны в черную кружевную шлычку. Звездными
туманностями в них сияли редкие полосы проседи.
- ... я и думала, Домнушка, - Мария Сергеевна была так увлечена
разговором, что не замечала меня. - Упилась девка на Троицу. Городская,
хилая, а первач у Вовки Атаманца - разведи стакан хоть на литр, хоть на
два - гореть будеть. А потом, как уже до тебя собрались, прибежали
ребятишки, сказали - на курган ходила, где позапрошлый год приезжали батыевы
схроны искать. А как двое померли, так и не стали ездить: проклятое место!
Говорять, те схроны только на татарскую кровь отзовутся, и то не на всякую,
а чтоб батыева рода.
- А ребятишки что там рылись, батыева, что ль, рода? - не оборачиваясь,
спросила высокая женщина у плиты.
- Дак ребятишки-то в курган не слазили! Знают, архаровцы: полезешь -
кладовик утянет!
- Но ты ведь, доня, поди не клады ходила искать?
Я вздрогнула, поняв, что высокая сейчас обращается ко мне.
- Нет... погребения... бронзовый век... - вслух, а про себя подумала:
"я же стою давно тут и бесшумно совсем... Вон Мария Сергеевна и краем глаза