"Сергей Утченко. Юлий Цезарь " - читать интересную книгу автора

дальнейшем, отнюдь не выглядела цепью непрерывных успехов, эффектных побед.
Цезарь вовсе не тот счастливец, баловень судьбы, каким, скажем, был до поры
до времени Помпей, которому все шло само в руки и которого в двадцать с
чем-то лет Сулла наименовал Великим и разрешил вне очереди отпраздновать
триумф. Цезарь вовсе не шествовал от одной легкой победы к другой, нет,
каждый свой успех, каждую победу он вырывал с огромным усилием и достаточно
часто испытывал горечь поражений. Но как знать, быть может, умение не падать
духом от неудач и есть высшая доблесть государственного деятеля, ибо история
учит тому - если только ее задача состоит в подобного рода прагматических
уроках и наставлениях, - что прочная, истинная, полноценная победа лишь та,
которая вырастает из преодоленного поражения.


3. Триумвират. Консульство

Так называемый заговор Катилины может служить довольно любопытной
иллюстрацией к вопросу о значении (или своеобразной судьбе) исторического
факта. Непомерно раздутый и в какой-то мере даже спровоцированный самим
Цицероном, "заговор" вовсе не был столь выдающимся или исключительным
событием в ту насыщенную различными потрясениями эпоху. По своему значению и
масштабам заговор Катилины не должен считаться более крупным явлением, чем,
например, восстание Лепида, о котором говорилось выше. Но если наши сведения
об этом восстании исчерпываются разрозненными, мимолетными упоминаниями в
источниках, то благодаря темпераменту и одаренности врагов Катилины - а враг
всегда имеет сказать больше, чем любой доброжелатель, - мы получили очень
подробное, хотя и крайне тенденциозное изложение хода заговора и
несоразмерно высокую оценку его значения. Этим и объясняется та своеобразная
аберрация, которая характеризует традиционное восприятие "заговора"
Катилины.
Но из сказанного отнюдь не следует, что интересующие нас события лишены
какого бы то ни было исторического значения. Однако их значение вовсе не в
том, на что ориентируют нас источники и обычно согласная с ними специальная
литература. Важно прежде всего подчеркнуть, что заговор Катилины возник в
обстановке разложения старинной полисной демократии: коррумпированный сенат
уже давно утратил свой прежний непререкаемый авторитет; значение
республиканских магистратур также было подорвано уже имевшим место примером
пожизненной диктатуры; комиции после фактической замены народного ополчения
корпоративной армией оказались в состоянии глубокого кризиса. История
заговора и в особенности его подавления могла преподать некоторые
небесполезные уроки самим современникам событий, и в первую очередь тем, кто
претендовал в то время на активное участие в политической жизни и борьбе.
При подавлении заговора Катилины был беззастенчиво попран, пожалуй,
последний и почти уже символический атрибут полисной демократии - право
обращения к народному собранию в случае вынесения смертного приговора,
право, которое еще Моммзен охарактеризовал как "один из оплотов древней
римской республиканской свободы" и которое, по его мнению, могло служить
доказательством идеи народного суверенитета, лежащей якобы в основе
неписаной римской конституции.
Подавление заговора, кроме того, убедительно показало крайнюю слабость
так называемой римской "демократии", распыленность ее сил, отсутствие