"Уйда. Степь " - читать интересную книгу автора

ты хочешь, чтоб я тебе говорила это, а я не умею говорить о таких вещах. Это
чувствуют, чувствуют в глубине души.
- Ты странное существо, мне трудно понять тебя, - сказала Сильвия
Долабелла, вздохнув. - Ты наслушалась всяких мрачных историй и слушала
разговоры, совсем не подходящие для твоего возраста. Шалила бы лучше, как
другие дети, и резвилась бы, как ягнята.
До ареста отца Пальмы, Лелио Долабеллы, они были очень счастливы. Но те
дни, когда они жили все вместе в го родке Галларате в старом доме,
построенном еще в тринадцатом столетии, казались Пальме и ее матери очень
далекими.
Долабелла был еще совсем молод. Он рано женился на красивой, но
довольно ограниченной девушке. По профессии он был адвокат. Всем сердцем,
всей душой стремился он облегчить тяжелую жизнь народа, и простолюдины
Галлараты любили Долабеллу. Его статную фигуру, мужественное лицо, звучный,
бархатный голос знали по всей Ломбардии.
Публичные речи Долабеллы привлекли внимание властей.
Адвоката, как и многих других его сограждан, арестовали, обвинив в
призыве к мятежу против правительства. Вот почему его жена сказала девочке:
"Ты должна молчать; не лги и правды не говори".
"Пусть режут меня на куски, все равно я не скажу ни слова", - подумала
девочка.
Старый дом был разорен, словно птичье гнездо, сброшенное бурей. Правда,
Пальма с матерью и теперь жили в милом старом прохладном доме с блестками
золота на карнизах и потемневшей от времени росписью на стенах, с большой
сводчатой дверью и каменной винтовой лестницей. Остался и зеленый садик,
огороженный стенами с бойницами, тенистый от буйно разросшихся лавровых
деревьев. Но того, кто был солнечным светом, хранителем и хозяином этого
дома, не было с ними.
Никогда не будет больше Пальма сидеть в оконной нише и смотреть сквозь
решетку, не идет ли он. Его шаги не раздадутся на мостовой тихой улочки, его
улыбка не осветит мрачной сводчатой лестницы. Даже если он убежит из тюрьмы,
если останется жив, сюда он все равно не вернется. Пальма знала это, а для
девочки ее лет такое испытание было слишком тяжелым.
- Он ничего дурного не сделал, - сказала она другу отца.
- Он любил народ, - с горечью произнес старый гарибальдиец.
Было солнечное утро, когда пришли полицейские. Пальма сидела с отцом в
саду под старым кипарисом. Без всяких разговоров они схватили отца и,
приставив к виску револьвер, надели наручники.
- Какое преступление я совершил? - спокойно спросил он.
Полицейские ответили бранью. Отпихнув девочку, двое вытолкнули его
через боковую калитку на улицу. Тем временем другие шныряли по дому, рылись
в столе Долабеллы и в сундуках. Они сломали замки, вывалили на пол письма и
документы, связали в пачки и поставили сургучную печать.
- Не беспокойся, родная, - сказал отец. - Это ошибка. Через час я
вернусь.
Садовая калитка закрылась за ним, и Пальма осталась одна.
Отец не вернулся. Он не пришел через час, не пришел ни на следующий
день, ни через неделю, ни через месяц. Его увезли в другой город, в другую
область, чтобы предать военному суду. Ему не разрешали писать письма, и
Пальма с матерью узнавали о нем только через друзей или из газет.