"Стефан Вайнфельд. Случай Ковальского" - читать интересную книгу автора

могло случиться? Раздумывать некогда: надо что-то предпринимать. Ковальский
диктует сообщение главному инженеру и нажимает кнопку на щите.
Раздвинувшаяся стена открыла пульт, на котором световые надписи указывали
последовательность операций ручного контроля. Однажды Янек присутствовал при
учебном контроле, поэтому он знал, что в серьезных случаях для диагностики
нарушения используют мозг - человек последовательно подключает себя вместо
одних узлов аппаратуры, проверяя таким образом исправность других.
Пять минут и двадцать секунд! Уже все должно было быть исправлено, а
между тем технической группы до сих пор нет. Автоматический секретарь не
подтвердил передачи рапорта главному инженеру. Правда, емкости
предварительной памяти хватит еще на четыре минуты с секундами, а этого
вполне достаточно для ликвидации аварии, если техническая группа явится в
течение двух ближайших минут. А если не явится? Впрочем, это немыслимо, как
немыслимо и ее опоздание, но последнее, увы, уже стало фактом.
Пять минут и пятьдесят девять секунд. Емкость предварительной памяти
все уменьшается. Абоненты не получают информации уже шесть минут. По всей
стране замерли вычислительные машины. Под угрозой оптимальная
производительность предприятий, но десятиминутный перерыв в поступлении
информации не принесет им больших потерь. Значительно хуже с транспортом...
Кончается восьмая минута! Янек, словно обреченный, смотрит на
секундомер. На станциях, аэродромах и космодромах страны все громче воют
сирены тревоги. Машины, управляющие подземным, наземным и воздушным
транспортом, останавливают корабли и поезда. Никто никуда не может попасть.
Ничего никуда нельзя доставить. Жизнь страны застопорилась...
Янек решительно надевает на голову шлем с электродами и подсоединяется
к выводам на щите. Ни он, ни кто другой никогда не делал ничего подобного.
Не известно, поможет ли это, как не известно и то, чем это грозит человеку.
Может быть, мозг будет поврежден...
- Что ты чувствовал? - спрашивали Янека.
- Трудно сказать, трудно определить словами, - рассказывал он. - Все
перемешалось. Я чувствовал сильную головную боль, утомление было большим,
чем когда я готовился сразу к трем экзаменам. Где-то в подсознании - но это
я понимаю только теперь - я чувствовал страх и паническое желание
освободиться от электродов. В то же время я не мог ни на чем
сосредоточиться. Словно кто-то думал за меня, точнее, принуждал меня
мыслить. Тысячи вопросов, сотни тем. Казалось, что прошло несколько часов.
Однако когда мне удалось открыть глаза, я поразился: стрелка секундомера
передвинулась всего на несколько делений. Потом опять наступило отупение, но
в то же время это было нечто совершенно противоположное интеллектуальной
неподвижности. Состояние, в котором я находился, можно, пожалуй, сравнить с
состоянием, когда сбегаешь с крутой горы и ноги вынуждены двигаться быстрее,
чем им это свойственно. Не помню, когда появились инженеры и как меня
отключили от щита. Я пришел в себя уже на носилках среди людей в белых
халатах...
Пресса не писала о случившемся. И, пожалуй, это правильно. В конце
концов нарушение коснулось лишь внутренней работы фабрики информации.
Автоматика управления повседневной жизнью страны обладает определенной
инерционностью, которой оказалось достаточно, чтобы выдержать десятиминутный
перерыв в поступлении данных, а вот если бы он длился дольше... Случай
Ковальского... Ну что ж, ведь есть множество случаев, о которых можно было