"Аркадий Ваксберг. Из ада в рай обратно" - читать интересную книгу автора

и процентную норму, вообще не участвовали ни в каких акциях, стремившихся
уравнять права евреев с правами других подданных империи, считая, что у
"трудящихся" при капитализме вообще нет никаких прав, так что уравнивать
кого бы то ни было в бесправии вообще не имеет смысла. Но главное - это
отвлекает трудящихся евреев от классовой борьбы и порождает у них иллюзию,
будто у еврея-рабочего и еврея-капиталиста могут быть в принципе какие-то
общие интересы и общие заботы.
Поскольку же фактически миллионы российских евреев (главным образом как
раз "трудящихся") страдали именно из-за притесненией по национальному
признаку и от этой печальной реальности заслониться теоретической догмой
было никак невозможно, Ленин объявил себя ревностным сторонником
ассимиляции, то есть "растворения" евреев в русском народе, благодаря чему
"еврейский вопрос" отпадет сам собой и останется лишь единственно близкий
марксистскому теоретику вопрос классовый. "Против ассимиляторства, -
утверждал Ленин, - могут кричать только еврейские реакционные мещане,
желающие повернуть назад колесо истории"[1].
Такова была общая установка, которую Сталину предстояло развить,
обосновать и популярно объяснить читающей российской публике. Вряд ли Ленин
знал, что у его молодого адепта несколько иные взгляды (точнее, чувства, ибо
взглядов, то есть осознанной четкой концепции, у Сталина, по крайней мере
тогда, еще не было на этот пресловутый вопрос. И вряд ли он предполагал,
какие именно СВОИ мысли Сталин вложит в ЕГО мысли, осуществляя по сути в
точности задание, которое получил. Непохоже также, чтобы Ленин усмотрел в
изготовленной Сталиным работе легко читаемые и между строк, да и в самих
строках, откровенно антисемитские нотки. Сам Ленин, естественно, антисемитом
не был[2] и существование подобных чувств у товарищей по партии вообще не
допускал.
Ленин понимал, что для осуществления его плана еврейской ассимиляции,
даже если он и не утопичен, понадобятся годы и годы, а Сталин сразу же
отказывал евреям в праве считаться не только народом, но и нацией.
Значительная часть статьи, заявленной как исследование национальной проблемы
в целом, посвящена пресловутому "еврейскому вопросу", причем лишь для того,
чтобы "доказать", будто евреи не нация, а "нечто мистическое, неуловимое и
загробное", что это "бумажная нация", то есть существующая не в
действительности, а лишь "на бумаге" - в чиновничьих документах[3]. Ну,
какая же это нация, восклицает Сталин, если те, "кто считает себя евреями,
живут в разных частях земного шара, никогда друг друга не увидят, никогда не
выступят совместно, ни в мирное, ни военное время?!". Поставленные рядом
вопросительный и восклицательный знаки говорят сами за себя, определяя накал
авторских чувств.
С чего бы это ему так важно доказать, притом непременно теоретически,
что евреи вовсе не нация, а некая "ассимилированная группа лиц", сохранивших
разве что "некоторую общность национального характера"? В систему
"аргументации" вводится еще и такой довод: "У евреев нет связанного с землей
широкого устойчивого слоя, естественно скрепляющего нацию не только как ее
остов, но и как "национальный" рынок. Из 5-6 миллионов русских евреев только
3-4 процента связаны так или иначе с сельским хозяйством. в...в Евреи
обслуживают главным образом "чужие" нации в...в как промышленники и
торговцы, в...в естественно приспосабливаясь к "чужим" нациям..." Из всего
этого марксистского теоретизирования, которое сначала предстает как некая