"Олег Валецкий. Волки белые (Сербский дневник русского добровольца 1993-1999) " - читать интересную книгу автора

ранен, пуля пробила ему насквозь обе щеки, выбила зуб, за что он получил
кличку "Меченый". Его помощь мне здорово пригодилась, так как костылями меня
не снабдили, и от машины до казармы мне пришлось скакать на одной ноге. Нога
же моя, вопреки прогнозам медиков, продолжала болеть, и мне пришлось
возвратиться в Ужичкую больницу.
Меня положили в физиотерапию, где доктор Снежана после осмотра сказала,
что без продолжительного лечения моя нога может отсохнуть. Такой диагноз
меня не обрадовал. Этому доктору я до сих пор благодарен, как и всему
медперсоналу, который относился ко мне с большим вниманием, и моя жизнь была
скорее похожа на санаторную. Я периодически отправлялся на прогулки в город,
который мне очень понравился.
Лечение шло успешно, хотя Снежана меня предупредила, что мне необходимы
постоянные физические упражнения для того, чтобы сросся нерв, идущий от
пятки до позвоночника. Этот проклятый нерв постоянно причинял мне боль.
В палате со мной лежал Костя Ундров, ростовский певец, воевавший еще в
первом казачьем отряде (о нем я упоминал раньше). Костя в ночном рейде
наступил на противопехотную нажимную мину, прозванную сербами "паштетами".
Стояла обычная балканская зима, а Костя зачем-то нацепил две пары теплых
носков и еще великоватые по размеру ботинки. Поэтому, поскользнувшись на
снегу, ткнулся ногой в "паштет" и повредил лишь пальцы на ноге. Первый раз,
по его рассказам, большой палец поставили немного вкось, на что ему указали
пришедшие к нему "поддатые" казаки, его боевые товарищи. Казаки решили
устранить ошибку и попытались ему вставить палец на место, но тут же опять
его сломали. Наконец с помощью врачей палец был поставлен правильно и на
место.
После ранения я поторопился вернуться в строй. Мне было обидно, что
половину времени двухмесячного контракта я провел в больнице.
На фронте ничего особенного не происходило. Противник понес в двух
атаках большие потери: видимо, его пехота, шедшая на штурм, начала топтаться
на месте и попала под артиллерийский обстрел сербов, а затем пошло в ход
стрелковое оружие. Сербы говорили, что на той стороне потери достигали сотни
человек. Если в это число включить и убитых, и раненых, то цифра все равно
была довольно значительной, так как потери понесли самые лучшие формирования
противника.
Однако некоторые наши товарищи стали уезжать до окончания контракта,
объяснив, что "они не ожидали того, что увидели здесь", так что группа
сократилась наполовину. Мне после выхода из больницы пришлось сразу же идти
в очередной рейд, хотя бы для того, чтобы группа стала насчитывать не 13, а
14 человек. Была еще одна попытка наступления сербов, для которой были
приглашены бойцы отряда милиции специального назначения, причем по
рассказам, им было обещано по сотне-другой немецких марок и добытые трофеи.
Но это наступление закончилось ничем. После того как четыре "специальца"
(так их называли сербы) были ранены у одного бункера, от наступления
отказались, хотя мы предлагали комбригу свою помощь.
Возвращаясь с Ивицы, Горажданская бригада взбунтовалась против своего
командира, и мы были свидетелями того, как человек 200 с оружием в руках
устроили митинг.
Наше пребывание здесь подходило к концу. Сербская община в Горажде не
хотела тратить деньги на нас. 400 немецких марок в месяц по существу нельзя
было назвать большой зарплатой даже для тогдашней Югославии. Эти деньги