"Диас Валеев. Слава - солнце мертвых [H]" - читать интересную книгу автора

Рейхслейтер поднялся, подошел к своему столу, затем вернулся, держа в
руках самодельный блокнот. Человек, увидев блокнот, побледнел.
- Вы хотели передать эти стихи на волю? Тюремные стены - прекрасный
фильтр, который задерживает все,- хозяин кабинета снова неторопливо уселся
в кресло, поудобнее пристроил немеющую ногу.- Дорогой Райнер,-
повернувшись к молчаливо сидевшему гауптштурмфюре-ру, кивнул рейхслейтер,-
сделал мне этот подарок. Он знает мою слабость. Война, кстати, весьма
хороша некоторыми своими сторонами.
Так вчера моя коллекция пополнилась рукописями персидской, абиссинской
и китайской письменности. А также русскими и украинскими летописями. Среди
них оказались редчайшие раритеты. Но я собираю и некоторые современные
редкости. У меня, например, имеется и также в оригинале, интереснейшая
коллекция писем французских коммунистов, написанных ими перед казнью,-
рейхслейтер какое-то время помолчал.- Я внимательно изучил и ваши стихи.
Чувство тайного и жадного интереса испытывал он в эту минуту. Нет, не
для того, чтобы завербовать на свою сторону этого человека вел он свою
игру. Для этой цели существовали другие люди. И не пустой забавы, не злого
садизма ради... И это было бы недостойно положения, которое он занимал.
Иное руководило рейхслейтером в его действиях - мир, охваченный пожаром
небывалой войны, после первых лет успешного натиска словно застыл в
каком-то равновесии сил, кривая успеха явно шла на снижение, и желание
всецело познать умонастроение враждебной стороны, желание подвергнуть
природу противостоящей идеи эксперименту на прочность было для
рейхслейтера желанием утвердиться, сбросить с себя возникающие сомнения,
изгнать из души появившийся страх. И потому наблюдателен был взгляд его,
устремленный на своего собеседника. Это был его враг. И враг нерядовой,
неординарный. Этот враг будет казнен на гильотине. Но гильотина не
поражала духа. Она оставляла дух свободным. Она могла умертвить только
тело. Но не физическая смерть этого человека была нужна сейчас
рейхслейтеру. Его могла удовлетворить только его духовная смерть. Полный,
предельный распад его духа, смерть духа лишь могли излечить больного
министра от злых страшных болей, от непонятной глухой тоски.
Он поднял голову, и взгляд его невольно выразил неподдельное искреннее
страдание, мучающее его душу.
- Мне все известно о вашей подпольной деятельности в лагерях
военнопленных, в национальном легионе. Естественно, что вместе с вашими
единомышленниками вы будете приговорены к смертной казни,- продолжил он.-
Но есть один вариант. Вы лично можете избежать данного приговора. Мы
лишаем всякой правовой защиты врагов рейха, но еще Макиавелли сказал, что
политику не следует становиться рабом собственного слова. Я, как
политический деятель, готов подтвердить истинность и этого парадокса.
- За что же такое исключение из правил? - с какой-то тяжелой неживой
усмешкой на лице поинтересовался гость.
- Считайте это моим капризом,- рейхслейтер улыбнулся.- Волей случая я
стал вашим почитателем. И мне бы хотелось, чтобы вы занимали в рейхе то
место, какое предусматривает для поэта целостность нашей политической
идеи. Здесь, не скрою, у меня есть и своя корысть. Тогда идея, которой я
служу, пусть в каком-то своем незначительном фрагменте, будет еще
совершеннее! - рейхслейтер говорил со всей видимой искренностью.- Это моя
болезнь. Я уже говорил своему старому другу Райнеру, что я страдаю от