"Диас Валеев. Слава - солнце мертвых [H]" - читать интересную книгу автора

несовершенства. Больше того, оно доставляет мне чисто физические страдания.
- Вы загадочная личность,- тяжело усмехаясь, сказал человек.-
Оказывается, и вы страдаете. Но боюсь, что я даже не смогу посочувствовать
вам.
- Вы не русский, Залилов. Какое отношение имеет к вам Россия? - перебил
вдруг Райнер Ольцша.- Мир не забыл, да и сами русские не забыли, под чьей
зависимостью их государство находилось более трехсот лет.
- Да, были эти триста лет. Были потом и последующие четыре с лишним
столетия. И все за эти семьсот-восемьсот лет перемешалось. Я не различаю
сейчас, не различаю даже по лицу, где татарин и где русский. Может быть,
все дело в этом? - холодно улыбаясь, ответил человек.- А может, не только
в этом? В наше время людей разделяет не столько то, что один немец, а
другой русский или француз... Может быть, все дело в том, что нас с вами
разделяет то, что вы, гауптштурмфюрер, нацист, а я...- он не договорил.-
Принято думать, что наше время является вершиной цивилизации,- вдруг
усмехнулся он.- Вершиной, с которой мы можем гордо взирать на недостатки
предшествовавших веков в свете того, что считается "прогрессом".
- Каждой из борющихся сторон приятнее отождествлять себя с ангелом и
взваливать всю вину на дьявола. Нацизм и большевизм ныне ищут всемирного
дьявола друг в друге.- Рейхслейтер встал, прошелся по кабинету.- Это
предмет для интересного философского спора. Но давайте переведем разговор
на практическую почву. В комитете "Идель-Урал" вам, как поэту, было
доверено дело пропаганды и культуры.
Это довольно незначительная и неопределенная должность. Я предлагаю вам
роль главы этого комитета.
- Предлагаете мне, таким образом, искать дьявола не там, где я искал
его прежде?
- Мы позволили вам, к сожалению, стать одним из лидеров подполья,- сухо
уточнил рейхслейтер.- Я признаю ошибку своих подчиненных. И готов закрыть
глаза и на ваши ошибки. В Волго-Татарском комитете нам нужен человек,
известный среди всех тюркоязычных народов России.
Гость ответил холодно, спокойно и даже с какой-то брезгливой гримасой
на лице:
- Извините, у меня есть уже профессия.
- Какая профессия? - Вы ее упоминали. Я поэт.
- Разве кто-то призывает вас отказаться от поэзии? Политика тоже по
своей природе высочайшая поэзия! Это то поле деятельности, в котором новые
комбинации непременно создаются, а не просто открываются и фиксируются.
Мир будущего в значительной степени станет миром, сделанным
художниками-политиками!
- Кроме того, результат,- не выдержал снова гауптштурмфюрер.- Если бы
был результат!
Резкий поворот головы человека:
- Какой результат?
- Вы создали организацию, но она полностью разгромлена. Чем
уравновесятся ваши потери? Жалкие листовки? А чем окупится гибель их
авторов, их распространителей?
Вы вовлекли в свою организацию множество людей. Вы беззастенчиво
эксплуатировали их простодушие, их нетерпение! Вы разжигали в них
ненависть!