"Андрей Валентинов. Флеготон" - читать интересную книгу автора

декабре, а капитан с поручиком еще на середине своего крестного пути. И
ведь читают. Фельдфебелю, конечно, вся эта жюльверновщина противопоказана,
но кто-то в штабе распорядился - и вот, извольте видеть, поручик Успенский
гуляет и в потолок, точнее, в белый полог нашей палатки поплевывает. И
правильно делает, между прочим.
Ладно, хватит об этом, - дорвался до белой бумаги и обрадовался. И
бумага, между прочим, не моя, а все того же Успенского, купленная в
последнее увольнение в граде Константинополе, сиречь в Истанбуле. Ну да
ладно, бумаги много, господа Морозов и Дроздов никуда не денутся, избегнут
жидо-большевистских козней, а полпачки я конфискую. Как старший по званию
и герой Ледяного похода.
Вообще-то говоря, я хотел привести свои записи в порядок еще в
Албате, но из благого намерения ничего тогда не вышло; потом был променад
до Каховки и обратно, затем я отсыпался всю зиму на нашем Голом Поле. Ну,
а нынче весна, того и гляди нас отправят куда-нибудь в Занзибар. Отступать
некуда, надо начинать. Тем более, что господа большевики облегчили мою
задачу: из трех моих тетрадей уцелела одна, которую я нашел в том самом
классе Мелитопольской гимназии, где мы стояли в январе. Помнится, первые
две страницы были исписаны задачками по алгебре, и ими (страницами) была
распалена железная печка. А тетрадь я отбил, жалко стало - толстая, с
прочными, прямо-таки книжными политурками, да еще с золотым обрезом. Моя
тетрадь N2 кончилась, и находка пришлась ко двору.
Тетрадь N1 я спрятал у своего квартирного хозяина в Ростове перед
тем, как уйти в этот самый великий поход. Думал через неделю вернуться.
Вернулся через месяцев десять: ни хозяина, ни, само собой, тетради. Теперь
уже и не вспомнишь, а вспомнишь - не поверишь. Господи помилуй - какой
порыв! Господа вольноопределяющиеся! Добровольно вызвавшиеся заменить
павших на поле славы офицеров! Прапорщик Пташников! Поздравляю вас с
первым офицерским чином, полученным на поле брани! Поручик Пташников!
Указом Государя Императора вы награждаетесь... Последние записи я делал
уже в декабре 17-го, как раз в Ростове. Теперь уже не найдешь, разве что
на Лубянку написать, чтоб поискали.
Где я посеял тетрадь N2 - уже и не упомню. Это и совсем обидно,
поскольку на большевиков и даже на жидо-масонов не свалишь, - сам потерял
где-то между Каховкой и Уйшунью. Наверное, сей форс-мажор случился
все-таки в Геническе, когда мне несколько облегчили вещевой мешок. На
раскурку, видать, пустили. Наши дроздовцы все на чеченцев кивали, да
теперь уж не докажешь. Знаю я "дроздов", особенно когда у них курево
кончается. Тетрадь N2, безусловно жалко, хотя и не так, - я почему-то
записывал в ней в основном хронику боевых действий. Потеря невелика, в
будущих историях Смуты все сие будет изложено досконально и, надеюсь,
полно. Правда, там было записано несколько наших песен, если можно так
выразиться, фольклор. Кое-что я, правда, помню, но некоторые, особенно те,
что пел поручик Дидковский, уже подзабыл. Впрочем, авось поручик Успенский
поможет, - память у него отменная, - естественник, ему Бог велел. Куда уж
нам, с историко-филологическим образованием.
Итак, тетрадь N3. Вначале я думал попросту переписать ее,
восстанавливая сокращения и, где следует, комментируя. Но уже первая
страница ставит в тупик, и дело даже не в почерке. Наверное, мне тогда
казалось, что достаточно будет взглянуть на эти пиктограммы - и сразу же