"Альберт Валентинов. Дуэль нервного века (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу авторапопьем с тобой. А эти, - она кивнула на комнаты, откуда до-
носились звуки магнитофона и голоса, - перебьются раствори- мым. Дальше мы говорили о пустяках, пили кофе, улыбались друг другу, будто между нами все было уже решено. А потом она прогнала меня и занялась кофе для гостей. Я вышел на лест- ничную площадку покурить. Там было много народа, мужчин и женщин. У всех - безмятежные, довольные лица. Инцидент с Те- ребенько будто бы прочно забыт. Вот здесь меня и угостили "Кэмел". Какая-то девица протянула пачку и сказала, нагло улыбаясь: - Угощайтесь по-родственному. Пора бы нам и познакомить- ся. Не ручаюсь, что до меня сразу дошел смысл этой фразы: так был занят Таней. И не стал уточнять, что значит "по-родс- твенному"? Да и на нее почти не обратил внимания. Помню, что была она слегка навеселе, в прекрасном настроении, высокая, худая и совсем без бюста, будто его тщательно спрятали. Оче- видно, так и было - сейчас в моде плоская грудь. Прическа у нее тоже была какая-то взлохмаченная, но я особенно не приг- лядывался. И забыл о ней, как только вернулся в квартиру. Пустили пленку, и я танцевал с Таней - один танец, другой, третий... Наверное, это было неприлично: танцевать все время с хозяйкой дома, кое-кто из женщин понимающе перешептывался. Ну и черт с ними! Тем более что Борис в конце вечера пожал - Спасибо, старик, ты и не представляешь, как много сде- лал для меня сегодня. Только глаза у него были при этом непривычно тревожные. Это я и рассказал майору. Разумеется, не все - про Таню ни слова. И рассказ получился куцый, в несколько фраз. - Вот видите, ниточка есть, - сказал майор без особого, впрочем, энтузиазма. - Женщина потеряла платок, женщина уго- щала вас сигаретами, которые бывают далеко не у каждого, и эта женщина хорошо знала убитого, была в числе приглашенных. - Шерше ля фам, мистер Шерлок Холмс! - вдруг выпалил я. Получилось здорово глупо, но майор только засмеялся. - Найдем! - сказал он. Таня позвонила дня через три после похорон. Я за своим рабочим столом делал вид, будто читаю документ, составленный Гришей Левиным, а сам исподтишка наблюдал за ним. Он тоже делал вид, что работает, уткнулся в бумаги, усердно водил ручкой. Но по тому, как колпачок ручки кивал в разные сторо- ны, словно поплавок на волне, было ясно, что все это - липа. Временами он вскидывал взор к потолку, как бы обдумывая текст, и открывались его глаза - до краев наполненные скорбью. Иногда его взгляд скользил по мне, и я поспешно опускал ресницы: до сих пор не прошло это ощущение боли и бессильный ярости - ощущение червяка, попавшего под безжа- |
|
|