"Сергей Валяев. Жиголо" - читать интересную книгу автора

я протянул руку, чтобы основательно обнять её, и наткнулся на штык, то есть
это было далеко не холодное личное оружие, а совсем наоборот - в смысле,
очень личное. Осознав такое положение вещей, я понял, что учеба успешно
завершена и можно штурмовать тамбовские деревенские укреп районы,
прилегающие к нашему военному городку.
Странно, память не сохранила имен тех крестьянских барышень, с кем
проводил хороводные ночки на сеновалах, в ботве, на стогах, а вот запах
разнотравья, лунные пыльные тропинки, петляющие вдоль речки, серебристый
сверч сверчат, тихий туман, холодную росу - все это запомнил.
Увы, аграрно-армейское прошлое уже позади - герой вернулся в каменные
джунгли мегаполиса, где нет места ромашковым переживаниям, ситуация
предельно проста: надо выживать, сержант.
Каждый живет как может, А я живу как хочу. Иду по лунному лучу, меняю
кожу.*
* Александра Трофимова
Так оно и есть: я уже другой, я поменял кожу, она груба, у неё запах
крови и воздушных потоков, раздирающих тела, кинутых из АНТеевого
дребезжащего брюха.
Однажды прибыли поджарые, как борзые, генералы из НАТО, им решили
продемонстрировать бесстрашных российских десантников в экстремальных
условиях - в небесах гулял черный ноябрьский смерч. Ничего, сынки, покажем
супостату нашу удаль молодецкую, благословил командир полка Борсук,
мечтающий о службе в столичном Генштабе. Вернее, его молодая жена Лариска
мечтала о белокаменной и давала всем, кому не лень, но в лампасах. Что не
сделаешь ради службы на благо отечества. И генерал-рогоносец решил сделать
красиво, приказав поднять в штормовое небо самолеты...
Из нашего подразделения погибли трое, и, когда довольные демонстрацией
натовцы убыли на праздничный обед с русской водочкой и гарнизонными женами,
мы отправились в стылые поля собирать в плащ-палатки кровавые останки,
чтобы отправить их грузом 200 родным и близким...
Шаркаю на родную кухоньку: когда-то здесь в свои шестнадцать я вместе
с Маминым и Славкой Седых цедил сладкий ликерчик "Клубничный". Мы сбежали с
уроков и, сидя в тепле и уюте, чувствовали себя, как у Христа за пазухой.
За окном мела поземка, прохожие прятали лица в воротники и от этого
казались неестественными созданиями, бесцельно бредущим в хаосе заснеженных
будней.
Приторная клубничная гадость меня опьянила и я вдруг осознал себя
бессмертным. Странное такое представление о собственном мелком тленном
существовании. Я даже засмеялся, ощущая на губах сладость вечной жизни.
Теперь знаю, что такое смерть, и поэтому никаких иллюзий больше не
испытываю. Хотя есть надежда, что грубая, как шинель, шкура спасет от
неприятности кормить собой прожорливую подземную фауну - кормить в
обозримом будущем.
В армию мы призывались втроем: Жигунов, Мамин и Седых. Служить ушел
только я. У Венички врачи обнаружили плоскостопие и нарушение функций
мочевого пузыря всего за тысячу $, а Славка вместе с родителями убыл под
кипарисы жарких Майями-Бич. Тогда мы смеялись друг над другом. Первый из
нас был безнадежным романтиком и дуралеем, второй ходил богатеньким
плоскостопным писюком, третий оказался самым умным, вернее, его родители...
- Славик, чтобы жизнь твоя в пластмассовом ведре, - пили мы за