"Сергей Валяев. Кровавый передел" - читать интересную книгу автора

выволок на брег. Сын был счастлив от такого обхождения - он елозил на
карачках по глине и блевал винегретово-ниловской смесью. Я стоял над ним и с
участием смотрел на его танталовы муки.
Как приятно помочь человеку (даже недругу) в его трудную минуту. Не
правда ли? Есть еще в нашей жизни место подвигу. И какова же
благодарность?.. Сын поднял на меня вспухшее, одухотворенное, с потеками
пищи лицо и с ненавистью поинтересовался:
- Чего тебе еще? Пшшшел отсюда, шакал...
Вот такая благодарность. Но я не обиделся: шакал - полезное, умное и
осторожное животное. Да, питается падалью, тем самым очищая свою территорию
от заражения бубонной чумой, латинским сифилисом, инфантильным тифом и
прочими болезнями века.
Потом наступила долгожданная, инфицированная пальбой ночь. Но сначала
она была тиха и прекрасна. В ее высокой глубине мерцали бриллиантовые
созвездия. Где-то там, в бесценных россыпях стоической природы, терялась и
наша алмазная птичка-невеличка в четыре миллиона долларов.
Мой друг Хлебов выбрался из палатки - был трезв, помят, зол и
раздерган. Алмазного неба он не заметил.
- Охотники, козлы!.. Все не как у людей... Спать надо ночью... Спать...
- Сон разума порождает чудовищ, - напомнил я.
- Сашка, беда твоя, что ты еще не лишился иллюзий, - ответил капитан,
клацнув выразительно затвором ружья. - А я лишился... напрочь... На всю
оставшуюся жизнь...
- Да? - не поверил я.
- Чекист, погляди вокруг себя! - вскричал мой друг, озираясь как
затравленный.
- А что? Красота. А вокруг пустота... А в ней звезды, как алмазная
крошка...
- Ладно тебе, романтик, - сплюнул мой боевой товарищ. - Про звезды
поговорим потом, - и, мазнув по мне больными глазами, побрел в сторону уже
работающих БМП.
Затем началась охота. Хрупкие, носато-горбатые сайгаки метались в
беспощадных залпах прожекторов. Это было поточное, ублюдочное убийство
живой, беззащитной природы. Это была механизированная мясорубка. Это была
державная потешка.
А что же я? Я лежал на влажном песке и, вжимаясь в него, чувствовал
себя солдатом. Я не сделал ни одного выстрела. Почему? Как правило, я убиваю
людей, которые того заслуживают. Убивать зверей - убивать себя. И не будем
больше об этом.
Когда радостно и победно затрубила труба отбоя, я поднялся и побрел по
влажному (от крови?) песку. В стороне изредка постреливали. Наверное,
сайгаки нападали на человека... Я неторопливо шел в сторону шумного
праздника. Там кричали "ура", свежевали освинцованные пулями тушки, пили
шампанское... Я вспомнил, что мой друг не любит шампанского, предпочитая ему
нашу пробойную водочку, и поэтому оглянулся в ночь и крикнул:
- Хлебов, ау? Глебушка?!
И увидел: салатовая ракета вспухла под звездами, как зонтик, сотканный
из света ярких лампочек. И в этом праздничном свете я увидел: приподнимается
дальний человек... Он приподнимается... И вдруг гулкий... шальной?..
дуплет... где-то совсем рядом со мной... И я увидел под мирным салатовым