"Уве Вандрей. Тишина всегда настораживает " - читать интересную книгу автора

А может, все же к Сюзанне? Он скажет ей: послушай, Сюзанна, мы же были
довольно прочно привязаны друг к другу. Как ты думаешь, легко мне было тут
крутиться? Неделями вынужден был заниматься собой. Может быть, разлука была
тогда единственным выходом для нас? И все-таки исчезнуть без единого слова
было с твоей стороны не очень уж корректно. Почему бы не сказать просто: ты
для меня слишком неопытен, я считаю тебя не очень ловким, ты, мол, никогда
не находил для меня места в своих планах, ты не предоставлял мне свободы
действий, с тобой я не чувствовала себя в безопасности.
Ладно, не будем говорить о тебе. Твое письмо здорово задело меня: я и
раньше знал, что тебе больше до себя, чем до нас обоих. И это отнимало у
меня уверенность в себе...
Нет, все-таки это не те слова, которые нужны.
Он шел уже по другую сторону вокзала, слушая звук своих шагов.
Несколько сосредоточившись, он уже не наступал ботинками на стыки бетонных
плит тротуара. После того как он медленно перестроился на средний темп
ходьбы, он заметил, что расстояние между этими стыками соответствует длине
его обычного шага. Как бы само собой он настроился на освоенный за прошедшие
недели четырехтактный марш и начал беззвучно командовать себе:
левой-два-три-четыре. Счет облегчал ему ходьбу.
Было уже восемь часов вечера. Он опять стоял перед кассовым залом
вокзала. Темное пятно на кармане было похоже на дырку. На нем виднелись
остатки ниток, которыми прикреплялся значок. Он выдернул их. Пройдя дальше,
он почувствовал именно в том месте на груди какое-то давление. Это не было
игрой воображения. Ставить об этом случае начальство в известность он не
будет. На вещевом складе ему должны выдать новый значок. Но рубец в душе у
него все-таки останется.
Его потянуло обратно в казарму. Перед возвращением он взял тяжелый
портфель из ящика камеры хранения, затем в газетном киоске разыскал
малоформатный порнографический журнал, обернул его купленной здесь же
газетой и незаметно засунул журнал во внутренний карман кителя. Что ж, на
его одежде появилось темное пятно. Но ему теперь было все равно.
В спальне номер одиннадцать никого не было. А Шпербер именно сейчас
охотно разделил бы чье-нибудь общество. Он устало опустился на стул,
прислушиваясь к какому-то чужому голосу, который вопрошал его: что с тобой
случилось?

* * *

В субботу утром его первая мысль была о Сюзанне. Свилась ли она ему
ночью? Он попытался вспомнить. Нет, во сне он ее не видел, и, во всяком
случае, ничего другого, что смогло бы его взволновать, - тоже. Но сейчас уже
одной мысли, что она находилась снова где-то рядом, было достаточно, чтобы
он стал нервничать. Что ей нужно? Ведь они расстались, и это было
убедительно подтверждено в письме. Или?.. А что означает открытка? А привет,
переданный через родителей? Нет, глупости, дело сделано. И что за радость
снова раздувать погасший костер?!
Все же Шперберу казалось, что в его рассуждениях нет логики. Мысли
прыгали, как шарики пинг-понга. В конце концов он убедил себя, что надо ей
позвонить, хотя в душе и был против этого.
Почтовое отделение находилось рядом с киркой. Там в два ряда