"Константин Ваншенкин. Простительные преступления (повествование, состоящее из нескольких историй)" - читать интересную книгу автора

были обыденные "снегурочки" с загнутыми беспечно носами. Я прикручивал
коньки веревками к валенкам и носился в общей кутерьме. Катались там и
взрослые.
Я упоминал уже об одном из двух тогдашних ярких впечатлений. И вот - второе.
Там постоянно, особенно по выходным, каталась высокая миловидная девушка.
Было известно, что это учительница физкультуры. Здорово она каталась.
Поражали ботинки с настоящими острыми "ножами", или "норвегами". А сама она
была не в мешковатых шароварах, а в плотно облегающих черных свитере и
трико. Она плавно двигалась по большому кругу, по самому краю, низко
нагнувшись, закинув одну руку на поясницу и ритмично отмахивая другой. Она,
казалось, не прилагала никаких усилий, только легко выбрасывала вперед то
один, то другой сверкающий конек, и ее несло надо льдом.
Я непроизвольно останавливался и завороженно смотрел на нее, как иногда
смотрят мальчишки на молодых красивых женщин. Я не думал при этом: вот я
вырасту... Или: неужели такими же станут теперешние голенастые девчонки,
неуклюже проезжающие мимо на прямых ногах и ежеминутно шлепающиеся на
попку?.. Я просто смотрел на нее. Я только из-за нее мечтал поскорее
сделаться школьником.
Я замечал не раз, как замедляют или приостанавливают шаг проходящие мимо
мужчины и задумчиво смотрят на нее. Было замечательно, что она долго не
уходила с катка.
В тот день я вышел без особой охоты, скорее по привычке. Толкнулся и проехал
метров десять на одном коньке, но это не доставило удовольствия. Мне стало
холодно. Я повернул обратно и вскоре уже шел к дому. "Снегурки" вонзались в
утоптанную дорожку, и идти было нелегко. Самое странное, что это не
удивляло. В подъезде у меня не хватило сил снять коньки с валенок и нести их
в руках. Я поднимался прямо в коньках, цепляясь, как пьяный, за перила.
Квартира была общая, и днем наружная дверь изнутри не запиралась. Я прошел
по коридору в нашу комнату, сбросил валенки с коньками и шубейку прямо на
пол, лег на свою кровать и закрыл глаза. Мать, наверное, была на кухне. Вот
она вошла.
- Ты что? - спросила она добродушным будничным тоном.- Устал?..
Она села на край моей кровати и только тут встревожилась. Коснулась моего
лба и почти отдернула руку, будто обожглась. Она сунула мне под мышку
ледяную свечку термометра и, как мне показалось, тут же вынула ее.
- Не может быть! Перемерь!..- Она суетливо сбивала ртуть и снова ставила
градусник, бормоча: - Нужно доктора, доктора!..
Я остался один. Я, уже раздетый, лежал в постели и кого-то ждал. Прямо
передо мной на стене висели наши часы. Обычно я обращал на них внимание,
только когда просыпался. А сейчас заинтересовался и стал смотреть
пристально. Часовая стрелка двигалась так медленно, что наблюдать за ней не
имело смысла. Но минутная жила очень напряженно. Вот она незаметно
спустилась по правому виражу циферблата и оказалась на шестерке. То есть
часы показывали ровно половину. Какого? Да не важно! Ну второго...
Потом минутная полезла влево, вверх. Это было ей очень трудно. Она ползла
страшно медленно и на девятке совершенно выдохлась, а ведь она преодолела
лишь половину подъема. Она почти остановилась, но нашла в себе силы и
добралась до двенадцати. Ну а дальше будет легче - вниз, под уклон. Но ведь
впереди опять мучительный подъем... Поднималась и температура.
Потом меня поили из чайничка чем-то отвлеченно вкусным. Мать разговаривала с