"Константин Ваншенкин. Авдюшин и Егорычев " - читать интересную книгу автора

караульном помещении, - потряс за плечо: "Авдюшин, подъем!" - посидел с ним
минуту и, удостоверясь, что Николай больше не заснет, лег. Николай обошел
вокруг спящих, потом сел, прислонившись спиной к сосне и положив винтовку на
колени.
Сосны чуть слышно поскрипывали, вершины их, если смотреть прямо вверх,
мерно раскачивались, а между ними спокойно и ясно горели звезды. Тихонько
стонал во сне Мылов.
А на земле творилось невероятное - земля полосовалась железом и огнем,
выворачивалась наизнанку. И гибли, гибли люди - на это уже почти не обращали
внимания. И катились на восток наши армии - Николай не знал, остановились
они уже или нет.
Он стал думать о доме, о Клаве и сыне Мише, но думал обо всем этом
как-то отчужденно. То, что у него где-то там, за лесами-горами, за
полями-фронтами, есть дом и жена Клава, с которой он прожил до армии три
месяца, и сын Миша, которого он никогда не видел, было настолько странным, и
далеким, и недостижимым, что мечтать об этом и не стоило.
Небо над вершинами сосен посветлело, звезды стали совсем бледными.
Николай разбудил белобрысого, испуганно вскинувшегося бойца:
- Подневаль-ка, брат, немного, я вздремну.
...Шли лесными тропками и лесным бездорожьем, забредали на хутора и в
маленькие деревушки, где немцев еще не было или где бывали они лишь
налетами. Сперва долго, затаившись, высматривали, посылали на разведку
одного, потом шли остальные. Очень осторожничали, затем осмелели, но в
деревнях не ночевали.
Шли гуськом, впереди обычно Музыкантов, а сзади двое, сменяясь, вели
Мылова, почти висящего на плечах у товарищей. За последние дни ему стало
хуже - нога распухла, обметало губы, у него был жар.
Наткнулись на домик лесника. Там жили две женщины - молодая и старуха.
Может, и мужчины были, да попрятались, кто их знает? Мылова устроили в тени,
около крыльца, постелив шинель и подложив под нее свежего сена.
- Что слышно, не знаете? - спросил Музыкантов. - Фронт далеко?
- Откуда нам знать? - вопросом ответила молодая, поднимая
светлые-светлые, почти голубые глаза. - Приемника у нас нет, газет тоже не
получаем.
- А поесть дадите?
- Бульбы наварю.
Потом Музыкантов отошел с обеими женщинами в сторону и долго с ними
разговаривал. Высокий, худой, с рябыми впалыми щеками, он говорил тихо,
серьезно, и так же отвечали ему женщины.
Он медленно приблизился к лежащему Мылову.
- Слушай, Мылов, не можешь ты дальше идти, мы тебя здесь пока
оставим...
Мылов приподнял голову. Ужас и одновременно облегчение мелькнули в его
глазах.
- А поправишься, - продолжал Музыкантов, - выйдешь или наши сами
придут.
Мылов ничего не ответил и снова прикрыл глаза.
И Николай, потрясенный, подумал, что было бы, если б его здесь
оставили. Уйдут ребята, а кругом тишина, только сосны поскрипывают, стволы
их покачиваются, и кто выйдет сейчас из лесу - неизвестно. А баба все