"Константин Ваншенкин. Во второй половине дня " - читать интересную книгу автора

смущает лишь то обстоятельство, что точно такие же вещи у всех друзей и
знакомых.
Марусиного дома не было, не было всей улицы, а была совсем другая
улица - стандартные четырехэтажные дома розового цвета, чахлые газончики,
играющие дети.
Той улицы не было, будто ее вообще не существовало. Будто никогда не
было морозного дымного заката за окном и догорающей печки, бросающей на пол
зыбкий отблеск, будто не было широкого Марусиного лица, ее добрых глаз и
шестимесячных кудряшек, будто не было самого Лешки Дроздова, уезжающего к
Москве в красной теплушке, вмерзающего в пористый мартовский снег, стонущего
в ночной госпитальной палате.
Розовые дома пытались заслонить его прошлое.
Он прошелся по этой улице, свернул в другую, старую, которую вспомнил
сразу, миновал ее, перешел по мосту через пути, заглянул в здание вокзала.
По-прежнему он ощущал странную нереальность своего здесь пребывания, но
одновременно внимательно смотрел по сторонам. Это был его город. В этом
северном городе не было такой, чистильщика обуви, не было носильщиков на
вокзале, не было, вероятно, много другого. Но многое, очень многое здесь
было. Здесь была современная гостиница, большой кинотеатр, новые дома, точно
такие же, как в Черемушках, новый вокзал с автоматической камерой хранения,
ходили изящные львовские автобусы. Здесь были нормально оборудованные
магазины с хорошим снабжением. Особенно его радовало обилие привозных
фруктов. Люди несли в авоськах яблоки, абрикосы, арбузы, виноград. "Вот так
и нужно снабжать северные районы", - думал он с удовлетворением.
В общем, это была обычная жизнь, все как полагается.
Он задумчиво пересек площадь и вышел к реке. Должно быть, река
действительно сильно обмелела за лето, особенно здесь, в своем верховье, ее
сузило жарой, и она немножко разочаровала Дроздова, в его памяти осталось
нечто более внушительное. За рекой белели песчаные отмели - пляжи, где он
купался столько раз, а еще дальше темнела зубчатая полоска леса. Погода
совсем разгулялась, было тепло, голубело небо, и лишь вода была по-северному
холодной и серой.
Дроздов спустился по деревянной скрипучей лестнице вниз к дебаркадеру.
Там все было как на корабле, - трап, окованный железом, иллюминаторы,
хронометр на стене. На дебаркадере была и своя гостиница, и он немного
пожалел, что живет не здесь. Здесь всю ночь плещет в борт волна, слышны
голоса команд со швартующихся судов, гомон пассажиров, гудки.
И сейчас, смутно тревожа Дроздова, у борта стоял большой теплоход, и
была уже объявлена посадка, - вниз, на Архангельск, и рябило в глазах от
воды.
Потом Дроздов сидел наверху на скамье и смотрел на реку, потом снова
бродил по городу, задумавшись о своем и порою непроизвольно взглядывая на
часы.

8

- Да, память у меня неплохая. Но должен вам честно сказать: не помню,
как вас звать.
- Маргарита Александровна.
Она шла рядом с ним по деревянному тротуару и чуть касалась его плечом,