"Константин Ваншенкин. Во второй половине дня " - читать интересную книгу автора

извините, но ведь то, что вы рассказываете, отвратительно. Черт знает что!
Роются в грязном белье и с какой охотой! Доверия к человеку никакого, в
столовой только и доверяют. Там что, парторганизации, что ли, нет! И райком
куда смотрит!...
- Ну, почему, - Елохов очень обиделся, - поселок передовой, культурный.
Клуб хороший, кружок изобразительный. У меня брат художник, ездил туда три
раза на общественных началах помочь кружку.
- Художник? - спросил Дроздов. - Слушайте, это он нарисовал картину
"Наш красный сигнал"?
- Нет. Почему? Какой сигнал? - удивился и вконец обиделся Елохов.
- Давайте лучше выпьем, - сказал Коля примирительно.
Потом Дроздов и Коля стали вспоминать, как они призывались и в холодный
осенний день шли строем от военкомата к вокзалу и по мосту через пути, как
грузились - и эти воспоминания сладкой болью отзывались в сердце. Как ехали
в теплушке, и дымила печка - жестяная труба была плохо скреплена в колене, а
никто не поправлял, не интересовался.
- Тебя кто провожал? Мать, я помню.
- А тебя тетя Катя.
- И Маруся такая была. Неужели не помнишь? - и еще зачем-то объяснил
женщинам, которые внимательно слушали: - Девушка у меня была тогда, Маруся.
- Нет, Марусю не помню.
Дроздов на миг выключился, как он умел, мимоходом, чуть отчужденно
подумал о Рите. Все-таки мысль о ней доставила ему удовольствие.
- ...И она меня тоже провожала. Зина. Не помнишь?
- Да, - неожиданно вспомнил Дроздов, - в сапогах.
- Точно, - засмеялся Коля. - Она и сейчас здесь живет. Тоня вот только
ревнует.
- Полно тебе.
Дроздов посмотрел на часы:
- Ну, ладно. Спасибо хозяевам, пора мне идти.
- Сиди.
- Я же завтра в Курежму еду., - Вот это ты молодец. Посмотри, чего там
понастроили. Жалко, раньше мне не сказал, я бы отпросился, с тобой бы
съездил.
В коридоре было темно, лишь на столике дежурной горела зеленая лампа.
Идя по коридору, он удалялся от зеленой лампы. Конец коридора тонул в
темноте, и он с трудом различал номера на дверях. Из-под ее двери
пробивалась узенькая полоска света.
Он постоял несколько секунд, чувствуя возрастающее желание тихонько
постучать в дверь, но не решился.
У себя в номере, не зажигая света, он долго смотрел в окно. Вдали, за
тополями, кое-где мигая, горели, во мраке огоньки - люди не спали, готовясь
к труду или ко сну, к отдыху или к дороге.
Он медленно разделся. Он знал, что его возбужденный мозг не даст ему
сразу заснуть. И еще ему мешало что-то, он долго не мог понять - что же
именно, и это мучило его, пока он не догадался: ему нужно было подумать еще
о строительстве, о своих людях, о ломающем воду белом теплоходе.

9