"Энтони Варенберг. Дева Лорэйда ("Конан") " - читать интересную книгу автора

рода состязаниях: почти все они раньше составляли свиту лэрда, а теперь
погибали один за другим у ног его золотоволосой супруги.
Несмотря на грозный вид в сверкающих доспехах, они отчего-то напоминали
гонимых на заклание овец - точь-в-точь как те девушки, коих еще совсем
недавно и столь часто доставляли на поругание лэрду. Ни те, ни другие не
противились своей участи: женщины - из страха, мужчины - не желая выказывать
страх и все еще кичась собственным безоглядным мужеством, опытом, удалью и
верой в непременную победу.
Бывали среди рыцарей и такие, что шли на смерть не столько по приказу
господина, сколько ради одного благосклонного взгляда, приветственного
взмаха руки, улыбки Лорэйды. Видно, не один только Мантихор находился под
воздействием ее чар. Однако красавицу невозможно было упрекнуть в том, что
она кого-либо, кроме лэрда, одаривала своей благосклонностью: безупречно
неприступная, она могла бы служить истинным образцом верности однажды
принесенным супружеским обетам, и тем самым лишь еще сильнее разжигала
страсть во множестве мужских сердец.
Сам же правитель, по-прежнему ничего не желая замечать, оставался все в
большем одиночестве, одного за другим теряя своих верных вассалов. Но его
мало беспокоили такие мелочи: ведь взамен он получал нечто несравнимо более
ценное - свою награду, свою любовь. Целый мир мог катиться в преисподнюю:
Мантихору все было безразлично, кроме Лорэйды. Даже то, что его древнему
роду грозило полное угасание, ведь до сих пор красавица так и не смогла
подарить лэрду наследника.
Ванахейм - не Аквилония или Немедия: он никогда не славился изобилием
специально обученных искусству турнирных сражений бойцов, а жалкая горстка
таковых, имевшихся в распоряжении Мантихора, была выбита прискорбно быстро.
Тогда идеальные дуги бровей Лорэйды сурово сдвинулись, а прекрасное
лицо омрачилось тенью печали и гнева, разрывая сердце ее супругу. Он не
жалел средств, лишь бы заставить на потеху Лорэйде сражаться мужчин,
отовсюду съезжавшихся в погоне за обманчиво легкой победой и продолжавших
погибать один за другим. Сражения становились все более ожесточенными и
напрочь лишенными изящества, разительно напоминая теперь яростные схватки
диких лесных зверей за право обладания самкой. Однако Лорэйду это не
смущало. Ей был важен только финал: чья-то неизбежная смерть, будто эта
беспощадная женщина черпала силы в чужой крови, позоре и гибели.

* * *

Чем дольше слушал Конан пересказываемую на все лады историю Лорэйды и
Мантихора, тем сильнее укреплялся в мысли о том, что начнет презирать сам
себя, если не увидит все собственными глазами и, уж конечно, не примет
участия в поединке. По опыту он знал, что всевозможные слухи обыкновенно
оказываются сильно преувеличенными, если не вовсе лживыми. Молва о
неотразимости красавиц оборачивается разочарованием их заурядностью, а
баллады, складываемые в честь самых отчаянных храбрецов - не более чем
красивой сказкой. Доверять следует лишь собственным выводам, основанным на
реально увиденном и испытанном.
Поэтому он без малейших колебаний отправился во владения лэрда
Мантихора, чтобы заявить о своем желании сражаться на ближайшем турнире,
уверенный в своем безупречном умении владеть мечом. Да что там, за такую