"Борис Васильев. Александр Невский " - читать интересную книгу автора

- Воюют из-за того, чего разделить нельзя, сын. Из-за власти. Не
делится она, Александр.
Не на полудетский вопрос сына он тогда ответил, он себе самому ответил
и разбередил душу. И как только отправил Александра наводить порядок в
родном гнезде - в Переяславле-Залесском, так и заперся от всех в душной
полутемной молельне. Наедине с собой, с воспоминаниями, с совестью, вдруг
шевельнувшейся в, казалось бы, навсегда вытоптанной собственной душе. Да, он
помогал утвердиться на великокняжеском столе старшему брату Юрию: именно
этим он всегда оправдывал всю непоследовательность своего поведения, всю
вздорность своих претензий, все нарушения собственных клятв и обещаний. Этих
обещаний хватало для безмятежности души и дремоты совести, но после
жестокого разгрома татарами Владимира, убийств его жителей и гибели брата
Юрия их уже не хватает. Недостает их для внутренней твердости, для опоры
духа, а это значит, что внутренне, не для всех, а для себя самого, он еще не
великий князь, ибо не можно стать великим, коли плавает душа твоя, как копна
в половодье, став убежищем для перепуганных мышей, а не опорой для
потрясенных человеков...
- Господь всемилостивый, Пресвятая Богородица, направьте, подскажите,
посоветуйте, как не плыть мне рыхлой копешкой по течению, где найти твердь в
прахе мира сего? И куда, куда направить ковчег Руси моей с человеками и
скотами ее?...
Князь Ярослав и сам не заметил, как заговорил вслух, не молясь, не
спасения души ища, а ответов.
- Велика ты, неохватно велика мудрость Божия: не смертью лютой наказал
ты меня за грехи мои не-прощаемые, не слепотой, не хромотой, не болезнями,
не людским презрением даже, - нет! Ты самым страшным наказал меня, Господи:
великой властью в годину разгрома народа моего. За что же, Господи, за что?
Что заупрямился и не увел войско за Липицу-реку? Но ведь верил в победу, в
то, что седлами новгородских плотников закидаем. И все верили. А сейчас-то,
сейчас что делать мне один на один с бичом Божьим при полном разоре земли
моей...
Скрипнула дверь, грузно шагнули через порог за спиной.
- Кто посмел? - в гневе вскинулся Ярослав.
- Не гневайся, великий князь, - негромко сказал простуженный хриплый
голос. - Издалека гость пришел, с битвы на реке Калке. Пятнадцать лет шел
тебе рассказать, как первым бился с татарами.
Ярослав тяжело поднялся с занемевших колен. Взял свечу, посветил,
вгляделся:
- Ярун?
- Ярун. Твой стремянной, постельничий и думный. -
- А сейчас какого князя постельничий?
- Не вели казнить, великий князь, - усмехнулся Ярун. - Знаю, три дня в
молитвах не утешения ты искал, а света. И я его искал, когда пятнадцать лет
у брод-ников табуны пас. Не пора ли поглядеть, что нашли мы оба, князь
Ярослав? С разных сторон мы глядели, разное видели, а оно - одно.
- В стенах сих о Боге говорят, Ярун.
- Так повели в палаты пройти. Измерзлись мы в дороге до костей, князь.
Изголодались донельзя, и плечи уж стонут от волков отмахиваться.
- "Мы", сказал?
- Со мной - сын и анда. Побратим, значит.