"Иван Василенко. Общество трезвости" - читать интересную книгу автора

и ему, и он хотел, чтоб его штаны хоть цветом отличались от моих. Я чуть
было не заплакал, но путешественник сказал:
- Вот это к твоей фигуре больше пойдет. А? Как считаешь? - и показал
мне серую материю, без рубчиков.
Назло Витьке я сказал, что, конечно, серая лучше черной.
Путешественник подмигнул лавочнику, и тот завернул Витькину материю
отдельно, а мою отдельно. Я нес свои будущие брюки, вдыхал запах новой
материи, и этот запах краски был мне приятнее всех запахов на свете.
Шил нам брюки сам путешественник, вручную. Мы с Витей сидели против
него на низеньких скамеечках и слушали, что он нам говорил о лесах. В наших
краях лесов совсем не было, все только степь да степь, а ведь в лесах
происходило все, о чем рассказывается в самых интересных сказках. Только он
рассказывал не о лесах, не об избушках на курьих ножках, а о медведях, о
волках, о птицах и деревьях. Он то куковал кукушкой, то подвывал волком, то
изображал, как шумит, подобно морю, сосновый бор.
- А из зверей я всех больше люблю белку, - сказал он. - Такая забавная
зверушка! Иду раз по лесной тропе, глянул вверх - сидит она на сосне.
Прижалась к стволу, уши торчком и смотрит на меня с превеликим любопытством:
дескать, что это за зверь двигается на двух лапах? Я остановился и говорю:
"Милая, ты меня не бойся, я зла тебе не сделаю. Видишь, я и сам ростом
невелик. Лучше сядем вот под этой сосенкой и побеседуем: может, и поймем
друг дружку". И она уже начала было спускаться, но потом раздумала,
сиганула, вроде акробата, на другую сосну - и была такова.
- А разве она может говорить по-человечески? - спросил я.
Витька сейчас же фыркнул. Но путешественник сказал:
- Так, как мы, она, конечно, разговаривать не умеет, но сделать лапкой
знак какой-нибудь и она, по-моему, смогла бы.
Брюки получились как у взрослых: длинные, с двумя большими карманами и
одним маленьким - для часов. Конечно, часов у нас не было, как не было и
надежды иметь их, но кармашками мы еще долго гордились.
За работу путешественник не взял с отца ничего. Он пообедал, надел свою
солдатскую шинель и стал прощаться.
- Куда ж ты теперь, милый человек? - спросил отец.
- А все дальше и дальше. Буду идти вперед, пока не приду на то место,
откуда вышел.
- Мудрено понять, - грустно сказал отец. - И все пешком?
- Пешком.
- Далеко ли пешком уйдешь! Шаг-то у тебя мелкий.
Путешественник прищурил глаз.
- Ползет как-то муравейка вверх по березе, а я лежу под тем деревом и
гляжу на него. Потом отвлекся, глянул туда-сюда, и, когда опять поднял
кверху глаза, муравейки уже и видно не стало. Так-то.
- Ты хоть скажи, как звать тебя, - спросил отец.
- Как звать? - Путешественник подумал: -По-разному: летом - Филаретом,
а зимой - Фомой.
Отец развел руками:
- Ну что ж, раз не хочешь сказать, не буду допытываться.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ НИКИТЫ