"Иван Василенко. Общество трезвости" - читать интересную книгу автора

Мы ехали, грохоча колесами по каменной мостовой и дребезжа цибаркой, а
навстречу с двух сторон тянулись такие огромные дома, что в сравнении с ними
даже дом панов Шаблинских мне теперь казался чем-то вроде поповского
флигеля. То и дело нашу арбу обгоняли черные блестящие экипажи, в которых
сидели барыни в шляпах с цветами и господа в шляпах-котелках. Мужчина в
красной рубахе толкал впереди себя бочонок на двух колесах и на всю улицу
кричал: "Во-о-от са-а-ахар-ное моро-оженое!" А толстая тетка с розовым
лицом, похожая на нашу деревенскую просвирню, тащила большую плетеную
корзину и тоненько пела: "Бу-ублики, бу-ублики!"
Наши арбы поравнялись с домом, в котором вместо двери были широкие
ворота. Над домом к небу поднималась башня. На ее верхушке ходил по кругу
человек в золотой шапке. Я вспомнил, что говорила Маша о золотых брошках, и,
хоть не очень ей поверил, на всякий случай стал смотреть на дорогу. Конечно,
ни золотой брошки, ни серебряных часов так до самой квартиры и не увидел.
А в квартиру нашу вход был со двора, по ступенькам вниз, и из окошка
видны были только человеческие ноги да собаки, которые пробегали мимо. Когда
мы перетащили с арб в комнату наше имущество, то оказалось, что для нас
самих места почти не осталось. Но отец сказал:
- Наплевать на кровать, спать на полу будем. Зато через две недели
переедем в хоромы. - И отправился в чайную наблюдать за ремонтом.
Все две недели мы спали на разостланном, войлоке. Там же, за низеньким
круглым столиком, мы и обедали, поджимая под себя ноги. Однажды в комнату
зашла квартирная хозяйка купчиха Погорельская. Когда она увидела нас с
поджатыми ногами, то удивилась и сказала:
- Чи вы люди, чи турки?
На это отец важно ответил ей:
- Я уже неоднократно ставил вас в известность, что являюсь заведующим
чайной-читальней общества трезвости. Что касается турок, то они тоже люди,
но только в фесках.
Хотя я и не знал, что такое общество трезвости и что такое фески, но
было ясно: отец дал купчихе отпор.
Впрочем, уже на следующий день я феску увидел собственными глазами.
Мама пошла покупать хлеб и взяла меня с собой. Мы вошли в лавку. За
прилавком стоял смуглый мужчина с черными глазами. На голове у него была
круглая красная шапочка с кисточкой. Я подумал, что мужчина нарочно надел
такую шапочку, чтоб побаловаться, и засмеялся. Но мама сказала, что это
феска, которую носят все турки, а смеяться над чужими нарядами - грех.
Затем она спросила, свежий ли хлеб. Турок взял с полки круглую белую
булку, положил на прилавок и придавил сверху ладонью. Булка вся опустилась.
Он принял ладонь, и она опять поднялась.
- Хороший хлеб, - похвалила мама, беря булку. - О, да он еще теплый!
- Мама, чем это здесь так вкусно пахнет? - шепотом спросил я.
Но турок услышал, взял с блюда что-то розовое и протянул мне на ладони.
- Ах, нет-нет! - сказала мама. - У меня денег только на хлеб. Нам
сейчас не до пирожных.
- Ничего, ничего, - кивнул турок головой, и на его феске закачалась
кисточка. - Русски хороши, турка хороши, вся люди хороши.
Потом я узнал, что в городе таких пекарен много. И почти во всех
пекарнях сидели турки.
За две недели, которые мы прожили в подвале купчихи Погорельской, я