"Иван Василенко. Весна" - читать интересную книгу автора - Теперь представил.
- Вот идешь ты и видишь: стоит на тротуаре лоток. Представил? - В каком же это месте - лоток? - Ну, скажем, около музыкального магазина Когеля. - Там, Лев Савельевич, лотки никогда не стоят. Лотки дальше, около магазина Арбузова. - Ладно, пусть около Арбузова, - согласился Лев Савельевич. - И вот ты видишь открытый лоток, а на лотке халву. Мальчишки разводят руками так, будто растягивают резиновую ленточку, тяни, мол, тяни. И я тяну. - А какая халва, Лев Савельевич? Медовая или сахарная? - Допустим, сахарная. Представил? - С орехами или без орехов? - Скажем, с орехами. Представил? Я прикрыл глаза и так стоял до тех пор, пока Лев Савельевич не сказал: - Ну? - Представил, Лев Савельевич. - Хорошо. Вот и ответь мне, Мимоходенко, как ты поступишь: пройдешь мимо лотка или остановишься и поглазеешь? Я вздохнул: - Чего ж глазеть, Лев Савельевич! Денег-то все равно нету. - Значит, пройдешь мимо? - Мимо, Лев Савельевич. Остановился б? - Тогда б, конечно, остановился. - Ага! Остановился б! - торжествующе вскричал учитель. - Остановился б! Так какой же ты после этого Мимоходенко, если не мимо проходишь, а останавливаешься около каждого лотка с халвой? Довольный своей выдумкой, учитель тоненько, с взвизгиванием, смеется. Смеется и весь класс. Сбитый с толку, я молчу. Вдоволь насмеявшись, учитель сказал: - А теперь просклоняй мне по-церковнославянски слово "раб". Послушаем, что у тебя получается, когда ты зубришь без должной любви к предмету. Я взял мел и точно, как напечатано в церковнославянской грамматике, написал на доске слово "раб" во всех падежах, даже ударение поставил над "е" в форме звательного падежа. Пока я писал, Лев Савельевич жевал бороду и косился на доску. - Так, правильно. РабГ(C). Именно рабГ(C). Что ж, Мимоходенко, поставлю тебе тройку с минусом. Поставил бы тебе пять, но две единицы высчитываю из оценки за нелюбовь к предмету, а минус ставлю в назидание, дабы ты впредь с должным чувством относился к языку, на котором совершали богослужение еще наши далекие предки. - Адам и Ева, - вставил верзила Степка Лягушкин, желая показать свои знания. - Адам и Ева, - машинально повторил Лев Савельевич, но тут же спохватился и назвал Степку дураком. Вписав в журнал тройку с длинным и толстым, как бревно, минусом, |
|
|