"Иван Василенко. Весна" - читать интересную книгу автора

- Значит, это я и буду купцом-выжигой?
- Ну да! А иначе как же в нашем деле? Вона! Будешь мямлить да
стыдливость распускать - тебя другой обскачет. В коммерции, как на войне:
либо сам убьешь, либо тебя убьют.
За тетрадку он денег не взял и даже подарил мне потрепанную книжку - ту
самую "Королеву Марго", из-за которой Витька остался на второй год.
- Так как? Пойдешь ко мне в компанию?
Я сказал, что отвечу завтра. И думал целый день. Сделаться купцом, да
еще выжигой мне совсем не хотелось. Купцов я не любил. Одна Медведева чего
стоила. Но мысль о Петре не давала мне покоя. Собрать рублей хоть сто, а там
можно и на розыски пуститься.
Не знаю, что бы я решил в конце концов, если б к нам не зашел один
человек...
Вечером я приготовил уроки, пришел из нашей комнаты в зал чайной и
остановился, удивленный: вся наша семья - отец, мама, Маша и Витя -
разместилась за столом и внимательно слушала, что рассказывал какой то
незнакомый мне мужчина. Лицо у человека было изможденное, а карие блестящие
глаза смотрели так будто им было больно. Отец спросил:
- А на чем же там ездят?
- На оленях, только на оленях, - ответил мужчина. - Олень там все: он и
мясо дает, и шкуру для одежды, и заместо коня служит. Без оленятам человеку
гроб.
Заметив меня, отец сказал:
- Вот и самый младший. Послушай, Митя, что рассказывает гость: он
нашего Петра видел и даже поклон привез от него.
Я от радости онемел. Мужчина перевел на меня свои страдальческие глаза.
- Да-да, - кивнул он, - всему семейству поклон, а тебе в особенности.
Так и сказал: "Особенно самому младшему. Мы с ним по крымской земле
скитались, горе мыкали".
- Он в Якутии, - объяснил отец. - Это далеко отсюда, в Сибири.
Придя в себя, я сказал:
- А я... А мне... можно туда поехать? Мужчина засмеялся, но глаза его
по-прежнему выражали боль.
- Кто ж, милый, туда по доброй воле едет! Не туда, а оттуда норовит
всяк сбежать. Алексей, или, как вы его тут звали, Петр, на что
человек-богатырь, а и то занедужил там... Правда, его таки крепко побили. За
побеги били. Изловят, привезут обратно, ну и бьют. Да он все равно сбежит.
Иные неволю покорно переносят, а он не свыкается. Или сбежит, или руки на
себя наложит. Такой он.
По щекам моим покатились слезы. Мама прижала меня к себе и ладонью
стала отирать их. Я ожидал, что Витька скажет: "Ну вот! Плакса!" - но на
этот раз даже он не подразнил меня, а сидел и молча смотрел на уголок стола.
Мужчина был местный. Десять лет назад он служил сторожем при лабазе у
купца Ковалькова, долго терпел издевательства всегда пьяного хозяина, но
однажды терпение у него лопнуло, и он в отместку за побои и брань поджег
лабаз. Теперь он вернулся из ссылки и ищет работу. Отец сказал, что возьмет
его в половые, если у нас освободится место. Все-таки отец у нас отзывчивый.
Когда человек ушел, я уж больше не раздумывал, торговать или не
торговать картинками, идти или не идти в купцы-выжиги: пока я буду
раздумывать, Петра там до смерти забьют.