"Людмила Васильева. ...И двадцать четыре жемчужины " - читать интересную книгу автора

суток мы туда буквально ползли. Трасса тяжелая. И совершенное безлюдье. Лишь
кое-где по пути дорожные участки. Помню первую ночевку в Атке. Мы теперь,
когда с вами проезжали, видели: это целый город. А в те времена вся Атка -
два низких барака... Так вот. Ночь была прохладная. Мне не спалось. Я вышел
из избушки, а ночи белые еще были, тишина первозданная, неправдоподобная. И
понимаете, Паша, ведь, кажется, место довольно пустынное. Сопки невысокие,
серенькое небо, а вот есть в этом что-то завораживающее, притягательное...
даже и не объяснишь. Наверно, именно в ту ночь я и "заболел" Севером.
Ясин замолчал и, глядя на пламя, думал о чем-то своем. Павлу хотелось,
чтобы он продолжил свой рассказ, но не стал прерывать его размышления.
И, будто угадав мысли Павла, тот снова заговорил:
- Из Хатыннаха меня направили на прииск, что в тридцати километрах от
управления. Ехать пришлось верхом. В роли кавалериста я оказался впервые в
жизни. Ну и досталось же мне! Эти тридцать километров - прямо-таки езда с
препятствиями: и болота, и откосы, и овраги. Словом, получил первое
крещение. На прииск прибыли ночью.
Утром огляделся: четыре деревянных дома, а дальше вышки, заборы -
лагерь заключенных. Не по себе мне как-то стало, ведь был туда горным
мастером назначен. А я впервые увидел, как золото добывают.
Явился к начальнику участка и сказал, что представления о работе
мастера не имею. Он засмеялся - это ему не в диковинку, он свои кадры сам
обучает. И выучил меня, причем довольно быстро. Но ох как тяжело вначале
было! Когда ехал, мечтал в долгие вечера роман написать, рассказы, а как
попал в забой, то и думать об этом забыл... Потом война. Я попросился на
фронт, как и большинство колымчан, но не пустили - золото стране было нужно.
И как работали! Откуда только силы брались! После войны уехал я на
"материк". С трудом, но все-таки поступил в университет. После окончания мне
предлагали на кафедре остаться, но Север меня уже не отпускал. И люди и
просторы северные манили. И сознание, что тут ты нужен, что дело стоящее
делаешь. Ну словом, вернулся я сюда и ушел работать к геологам. У меня с
годами страсть к бродяжничеству проявилась. Вот только несколько лет назад
понял, что подошла пора писать - ведь есть о чем людям рассказать.
Ясин встал, обошел палатки, проверил лошадей. Зачерпнул из ручья воды в
котелок, повесил над костром.
- Как, Паша, вас еще в сон не клонит?
- Нисколько, Дмитрий Васильевич, даже жалко на сон время тратить. Я
вроде тоже в какой-то степени "заболел" Севером
- Вот, вот. И еще приедете, теперь вас тянуть сюда будет. Но вы ведь
можете, наверно, с группой художников организовать творческую командировку?
- Да, это хорошая мысль...
- Скажите, Паша, вы московскую художницу Марту Сергеевну Григорьеву
случайно не знаете?
- Знаю. В прошлом году на экскурсию вместе ездили. Но вижу ее редко,
она ведь в секции графики.
- Мы с ней давно знакомы. Она несколько лет прожила здесь, на Колыме.
- Да что вы говорите?.. Какими же судьбами здесь-то оказалась?
- Муж ее в этих краях работал... И для нее дел хватало. Здесь художники
очень нужны.
- А почему же она уехала?
- Ушла от мужа. Впрочем, это все уже давнее... Художнику, как я