"Ариадна Андреевна Васильева. Возвращение в эмиграцию, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

Любовь Дмитриевна успешно закончила Бестужевские курсы и стала
дипломированным врачом, а Константин, так уж было положено по традиции,
учился в Кадетском корпусе.

Все они до революции успели обзавестись семьями и собственными детьми,
да только вот у мамы семейная жизнь не сложилась. Сразу после моего рождения
она развелась с мужем. Почему - не знаю. Мама никогда не касалась этой темы,
я стеснялась спросить. Знаю только, что мой отец был довольно известным
провинциальным артистом и режиссером, и звали его Александр Сумароков. Он не
уехал, как мы, из России, заново женился и поселился не то в Киеве, не то в
Ярославле.

Раннее детство видится мне в неясных картинах. Вот сижу на траве под
деревом. Рядом мама, дедушка и еще какой-то господин с ящиком на треноге. На
мне белое кисейное платье, нас собираются фотографировать, но я не понимаю,
почему надо сидеть смирно, и верчусь. Дед берет меня на руки. У него пышные
усы, они щекочутся. Смешно. Солнце. Нянька Варвара идет среди сосен с
большим грибом - показать.

А вот другое. Сидим в подвале ярославского театра во время мятежа. Про
мятеж мне рассказывали позже, тогда я этого не понимала. Помню, нянька
Варвара уходит на Волгу за водой, и все боятся, что ее убьют. Но она
возвращается и приносит ведерко холодной воды, а потом мокрой рукой вытирает
мне лицо.

Мама ходит по свободному от каких-то ящиков пространству и сжимает
ладонями плечи, будто ей зябко. Сидят на ящике и жмутся друг к дружке Петя и
Тата, мои двоюродные брат и сестра. Мы с Петей почти ровесники, а Татке
полтора года. Рядом, неловко подвернув ноги, сидит мамина младшая сестра,
моя тетя Ляля. Ее никогда не звали Люба, а всегда Ляля. Она небольшого
роста, и кожа на лице нежная, как у ребенка.

На коленях у тети Ляли белая салфетка, на нее она очищает от скорлупы
два крутых яйца и все время просит Петю, своего сына, чтобы он придерживал
маленькую сестренку.

Вокруг множество чужих женщин и детей. Детям строго-настрого запрещено
шалить, все сидят смирно. Рядом и вдалеке все время бухает, отдается в ушах.
Тонкой змейкой струится по стене неизвестно откуда берущийся песок.

Еще помню поезд, мы убегаем от большевиков. Петя прижимает к себе
плюшевого медвежонка и отчаянно орет, а какой-то солдат хочет отнять у него
игрушку. Петя заходится криком, рот у него широко открыт, солдат машет рукой
и начинает рыться в наших вещах. Бухтит:

- Одно тряпье, а еще буржуи!

Не взяв ничего, уходит.

Да не были мы никакими буржуями! Дедушка всю жизнь получал жалованье,